— Трех человек? — повторил Петух Яго с удивлением.

— Да, трех человек, закутанных в большие плащи и в треугольных шляпах.

— Они прошли на улицу Фран-Буржуа без четверти три?

— Они мне даже заплатили, а я стоял у стены монастыря Святого Анастасия, то есть на конце улицы, выходящей на улицу Тампль.

— А я в час был на этой самой улице на углу Трех Павильонов, напротив особняка Альбре, но никто не проходил — я клянусь в этом!

— Но на улице Фран-Буржуа, — сказал В, глаза которого сверкали сквозь отверстия бархатной маски, — начиная от улицы Тампль до улицы Трех Павильонов только монастырь Святого Анастасия, особняк Шароле и особняк Альбре. Три человека, войдя с одного конца улицы, должны были выйти с другого, если только они не вошли в одно из этих трех жилищ.

— Они не входили в монастырь Святого Анастасия, — сказал Петух Коротышка, — я видел, как они направились к особняку Шароле.

— Они не входили в особняк Альбре, — сказал Петух Яго, — повторяю: я не видел никого.

— Леонарда! — позвал начальник.

Старуха вошла.

— Ты была в кухне особняка Шароле, — сказал начальник, — ты подожгла его. После отъезда графа кто-нибудь входил в особняк?

— Граф уехал в девять часов, — ответила Леонарда, — в половине десятого вернулись управляющий и камердинер, которых не было дома. С этой минуты в особняк не входил никто.

— А выходил ли кто-нибудь?

— Никто!

В резко подался вперед. Начальник успокоил его движением руки.

— Позовите Золотого Петуха! — сказал он.

Человек с золотистым пером на шляпе появился на пороге.

— Ты занимал нынешнюю ночь с двадцатью «курицами» улицу Четырех Сыновей и улицу Жемчужную, — сказал ему начальник, — то есть контролировал пространство от особняка Субиз до особняка Комарго?

— Да, — ответил Золотой Петух.

— От полуночи до времени нападения на особняк Шароле что ты видел?

— Ничего, кроме тела молодой девушки в три часа утра.

— А от полуночи до трех часов?

— Ни по улице Тампль, ни по улице Четырех Сыновей, ни по улице Жемчужной не проходил никто.

— А молодая девушка?

— Она, вероятно, шла по другой стороне улицы, я ее не видел.

— А тот, кто ее ранил?

— Его я тоже не видел.

— Это невозможно! Растрепанный Петух уверяет, что не видел никого, кто шел бы со стороны улицы Барбетт и улицы Субиз.

— Начальник, вот как было дело. От полуночи до трех часов ни одно человеческое существо не проходило мимо нас. Шел сильный снег, но мои «курицы» стояли очень близко друг к другу, так что никто не мог пройти незамеченным. Я услышал глухой шум, как бы от падения тела на снег, и пронзительный крик, за которым последовал стон. Я хотел броситься туда, как вдруг окна в особняке Комарго распахнулись, и поток света осветил улицу. Я и мои «курицы» скрылись в тени. Появились слуги с факелами и фонарями. С ними шли маркиз де Креки, виконт де Таванн и князь де Ликсен. У окон стояли Кинон, Комарго, Сале, Дюмениль, Госсен. Вышедшие из особняка принялись все осматривать и обыскивать. Я последовал за ними ползком по стене сада. Перед особняком Субиз, почти на углу улицы Четырех Сыновей, на улице Тампль виконт де Таванн нашел в луже крови бесчувственную девушку. Ее унесли в особняк. Желая узнать причину этого происшествия, я осмотрел все, когда остался один. На снегу не было никаких следов около того места, где упала девушка. Я поднял глаза, в этой части особняка не было окон. Мои «курицы» не видели никого. Каким образом она очутилась тут и кто ее ранил, я не понимаю.

Начальник сделал знак пяти Петухам и Леонарде приблизиться.

— Итак, — сказал он, — в прошлую ночь от половины третьего до трех часов два человека исчезли на улице Тампль, между улицей Рая и улицей Субиз, и мы не знаем, куда они девались; три человека также исчезли на улице Фран-Буржуа. Наконец, женщина была ранена и найдена без чувств и в крови на снегу. Ей оказали помощь посторонние, а между тем в этом квартале все выходы охранялись пятью Петухами и пятьюдесятью восемью «курицами»!

Начальник скрестил руки на груди и обвел всех грозным взглядом.

— Как это объяснить? — спросил он после некоторого молчания.

Все переглядывались с выражением беспокойства, смешанного с недоверием и любопытством.

— Идите вниз и ждите моих приказаний.

Пять Петухов в сопровождении Леонарды вышли из комнаты, и дверь закрылась за ними.

Начальник и В остались одни.

— Вы думаете, что Зеленая Голова сможет все разъяснить? — спросил начальник.

— Я надеюсь, — ответил В.

— Но что он может сказать?

— Когда он вернется, вы узнаете.

— Но если он не вернется?

— Это невозможно.

— Почему же? Разве он не может изменить?

— Зеленая Голова — самый преданный из наших людей, он не изменник!

— Однако кто-то изменяет!

Начальник быстро ходил по комнате. Вдруг он остановился перед В.

— Кто изменяет? Я должен это выяснить во что бы то ни стало, и притом не теряя ни минуты, даже если бы мне пришлось употребить самые крайние средства.

И он начал снова быстро ходить по комнате в самом сильном волнении. В следил за ним с выражением беспокойства, которое проглядывало сквозь его маску.

— Хотите видеть Хохлатого Петуха? — спросил он. — Он пришел!

— Нет. Прошлой ночью он ужинал далеко от того места, где это случилось, — ответил начальник.

— А Черного Петуха?

— Он ничего не знает: я его допрашивал сегодня. Нет-нет! Мне нужен Зеленая Голова!

В понимающе кивнул. Начальник поднял глаза на В.

— Все сделано? — спросил он.

— Да, сделано в половине двенадцатого, за несколько минут до того, как я пришел сюда.

— Хорошо! А рапорт?

— Он будет составлен этой ночью.

— Ничего не будет упущено?

— Все будет описано в мельчайших подробностях, и вы получите отчет завтра утром, никак не позже.

— Его нужно передать до полудня начальнику полиции, чтобы он мог прочесть донесение королю. — Он хлопнул себя по лбу и прибавил: — Но все это не объясняет таинственного дела бедной Сабины. А я должен все узнать: оставаться в подобной неизвестности — значит изменить нашему делу. Позовите сюда Бриссо, черт возьми! Она или заговорит, или я клещами раскрою ей рот.