Беспечный голос Крысолова заставил недвижимого Корабельника вздрогнуть и открыть глаза. Волки оставили Кудряша и ползком, тихо скуля, двинулись к ногам Ноя.

— А что я получу за это, Нета? — спросил Крысолов и весело улыбнулся, доставая из-за пазухи дудку.

— А что ты хочешь получить за это, Ной? — спросила Нета дрогнувшим голосом. Краем глаза она видела, что Лекарь, обхватив руками голову, скорчился на земле, что Корабельник силится приподняться, и его лицо искажено немыслимой страдальческой яростью, что Кудряш глядит в небо остекленевшими глазами, и Айден, не успевший добраться до шлюпки, валяется на прибрежном песке, как мертвый, даже в беспамятстве прикрывая собой Раду. Она видела Подорожника, стоящего на коленях над телом Люции, длинные руки бессильно болтаются, голова опущена, глаза закрыты. Она видела, как в шлюпке корчится и кричит мавка, а Птичий Пастух незряче идет к Крысолову среди покорных зверей, волоча за собой Лея.

— Я хочу получить одного из них, — Ной насмешливо кивнул в сторону. — Выбирай, Нета. Кого тебе не жалко?

Нета растерянно оглянулась и увидела глаза Алисы — та стояла в шлюпке, стиснув руки и вытянувшись, в ее прозрачных глазах колыхался неистовый ужас. Нета перевела взгляд на Корабельника — он пытался ей что-то сказать и не мог, его губы беззвучно шевелились, лицо страшно осунулось от нечеловеческого напряжения.

Жюли… Жюли вдруг оказалась очень близко от Неты, она вся дрожала, большие глаза казались совсем огромными на бледном, испачканном сажей личике.

— Отдай меня, Неточка, — прошептала она. — Отдай меня, меня не жалко!.. Спаси их! — крикнула она внезапно слабым, тонким голоском, обернувшись к Крысолову. — Возьми меня, только спаси остров!

— Храбрая девочка, — Крысолов рассмеялся. — Ты готова отдать ее, Нета?

— Да ты с ума сошел. — Нета прижала к себе Жюли и выпрямилась. — К чему этот балаган, Ной? Ты же хочешь — меня. Так возьми меня.

Он не двинулся с места, просто смотрел на нее, покачиваясь с пятки на носок и вертя в руках свою дудку. Волки, олени, зайцы лежали у его ног. Отродья — вся стая! — лежали у его ног, кто скорчившись, кто распростершись, в тлеющей одежде, ободранные и покрытые сажей. Два диких голубя опустились на его плечи, смиренно воркуя. Его волосы чуть развевались, ласкаемые легким вечерним бризом, и океан ластился к его ногам.

Крысолов поднял дудку, и нежная мелодия зазвучала над погибающим островом. Огонь на несколько мгновений вспыхнул ярче, пламя поднялось до небес и опало, ворча, отступая в глубь островка, а следом за ним шел Ной, легко ступая по обожженной земле, а за Ноем шел океан, волнами наползая на берег, гася притаившиеся в траве огненные змейки. Остров постепенно, шаг за шагом, заливался водой. Самые мелкие зверушки поплыли, тихо попискивая, звери покрупнее еще брели, и можно было увидеть мокрого лисенка, сидящего, дрожа, на шее у огромного лося. Те из отродий, кто лежал на земле, оказались в море, разлившемся на месте пляжа. Жюли тихо вскрикнула и бросилась к Кудряшу, упала на колени, поддерживая его голову, уже ушедшую под воду.

— Нета, он их утопит, — пробормотала она, стуча зубами. — Ему все равно, Нета!..

Отродья, слабые, как новорожденные котята, вяло барахтались в воде — дудка не давала им опомниться, отнимала силы и разум. А вода постепенно поднималась все выше, океан следовал по пятам за своим повелителем, уничтожая остатки пожара. Быть может, Крысолов не хотел ничего плохого — просто выполнял просьбу, спасал остров. Однако сказано же: никогда ничего не просите, ибо ваше желание может исполниться… Ной, по своему обыкновению, развлекался, а Нета в полном отчаяньи понимала, что у нее не хватит сил — и, главное, времени, чтобы всех спасти. Лишь бы Жюли еще хоть немного могла сопротивляться Зову, лишь бы не упала, не поползла, не поплыла следом за дудкой, не отпустила Кудряша…

— Держись, Жюли, — попросила Нета, затаскивая в шлюпку Лея и швыряя туда же пищащего мокрого зайчонка. — Я сейчас. Ты только держись, пожалуйста!..

Она подхватила под руку Птичьего Пастуха.

— Птиц!.. Миленький, ну очнись же, ну!..

На берегу догорали деревья. Крысолов уходил все дальше в глубь острова, и звери, обезумев, шли и плыли за ним, лисьи шкурки золотились в закатном солнце, олененок жалобно плакал, зовя мать, надсадно кричали вороны.

— Птиц! Пошевелись, ну же!.. — Нета, наконец, перевалила его через край шлюпки и бросилась за Подорожником, который брел за дудкой уже по пояс в воде, оставив Люцию. Нета углядела в воде обгорелый клочок розового платья и, закусив губы, стала шарить по дну руками, пока не наткнулась на тело Люции. Вытянув подругу на поверхность, она беспомощно оглянулась и увидела, что Корабельник, шатаясь, тащит Лекаря в сторону шлюпки, а Жюли стоит в воде по грудь, продолжая поддерживать над поверхностью голову Кудряша. Рады и Айдена не было видно — их поглотил поднявшийся океан.

— Тащи!.. — прохрипел Корабельник, поймав взгляд Неты. — Тащи Люцию… я сейчас… не бойся, Нета… не бойся… мы сами… с тобой… все сделаем… сами…

У Неты как будто прибавилось сил. Она сумела добраться до шлюпки, борясь с набегающими волнами и придерживая Люцию за плечи. Корабельник опередил ее и уже стоял там, обхватив Лекаря и опираясь на пляшущий борт.

— Давай! — он рывком перебросил друга в шлюпку и подхватил Люцию.

— Жюли!.. Там Жюли и Кудряш, — Нета оглянулась и всхлипнула: русая головка Жюли уже скрылась, но намокшая светловолосая голова Кудряша еще виднелась на волнах — Жюли, уже во тьме, уже захлебнувшись, все же продолжала поддерживать его, выталкивать из воды!..

— Ной!.. — закричала Нета так, что шлюпка качнулась. — Я тебя ненавижу, Ной!.. Что ты делаешь с нами, придурок!..

Дудка смолкла.

Мокрое зверье выбиралось на торчащие из воды стволы, океан волнами отступал, оставляя на поверхности грязь и клочья водорослей.

Показались тела Рады и Айдена — волны волокли их за собой, играя руками и ногами, переворачивая и крутя, путая длинные кудри Рады с прибрежным мусором. В последнем луче заходящего солнца блеснуло алое коралловое ожерелье.

Подорожник, кашляя, обнимал обгоревший ствол молодой сосны, мотал головой, постепенно приходя в себя.

Нета, спотыкаясь, побрела туда, где уже не видно было ни Жюли, ни Кудряша. Корабельник, тяжело дыша, шагал следом — отступающий океан бил в колени, толкал назад. Вода убывала быстро, смывая сажу и пепел, оставшиеся после пожара, увлекая в океан трупики погибших животных и еще живую лесную мелочь. Корабельник, нагнувшись на ходу, сунул за пазуху мокрого перепуганного бельчонка.

Кудряш и Жюли, точно прилегши отдохнуть, раскинулись среди обломанных горелых веток, водорослей, принесенных океаном, и мертвых полевок.

Нета села в грязь на поляне, только что бывшей озером, а еще раньше — костром, положила голову Жюли к себе на колени и закрыла глаза.

От солнца осталась только багровая полоса на воде, и где-то уже неуверенно крикнула ночная птица. Шхуна с повисшими парусами тихо покачивалась недалеко от берега. Наступала ночь.