Дон расплатился и побежал за Джин. Хотелось, конечно, махнуть на нее рукой и отыскать Анджелину, но бросать Джин одну в незнакомом месте не годилось. Хоть она и волшебница, но бывает глупа, как все девчонки. Он обязан за ней присмотреть.

В танцевальном зале грохотала музыка, и в глазах рябило от мелькающих огней. Дон на секунду замешкался у входа, но потом увидел, как справа мелькнуло золотистое платье, и рванул прямо за ним.

Если бы он не был так занят Джин, то непременно заметил бы Анджелину. Она стояла к нему спиной и пила коктейль с мартини. Дон пулей пролетел мимо, задел Анджелину локтем, остановился, обернулся, чтобы извиниться…

– Анджелина?! Привет.

Анджелина недовольно отряхивала с рук мартини.

– Смотри, куда идешь, Дон.

– Я… извини, пожалуйста. Хочешь платок? – Дон полез в карман.

– Спасибо. – Она вытерла руки и улыбнулась. – Так гораздо лучше.

Дону на миг показалось, что и музыка стала тише, и огни поубавили яркость. Анджелина Фортекскью улыбалась ему и не спешила называть Дональдом Даком… Наверное, он спит и видит сон.

– Чудесно выглядишь, Анджелина, – пробормотал Дон, только сейчас замечая ее откровенное голубое платье.

Ее ответ потряс его до глубины души.

– Ты тоже. Я увидела тебя с сестрами Филсби и даже не узнала.

У Дона подкосились ноги. Ради таких слов он готов стерпеть насмешки целого города! Да что там насмешки, он согласен каждый день отдавать свою голову на растерзание Джулиано Барберу и его волшебным ножницам! Какая же Джин умница…

Джин! – с ужасом вспомнил Дон.

Оставлять Анджелину, которая именно сейчас была очень благожелательно настроена, Дону не хотелось. Но выбора у него не было – где-то в недрах огромного зала «Океанской жемчужины» бродила одинокая девушка из бутылки, и он был просто обязан о ней позаботиться!

– Извини, Анджелина, давай потом поболтаем, ладно? Я тут одного человечка ищу…

Анджелина побледнела, чего, к счастью, в дискотечном освещении заметно не было.

– Я тебя не держу, – холодно сказала она.

Я тебе это припомню, Джинни, подумал Дон с отчаянием и бросился разыскивать свою беглую спутницу.

Он поймал ее у входа в дамскую комнату. Джин с интересом разглядывала картинку на дверях, изображавшую кокетливую женскую головку в шляпке, и явно собиралась войти внутрь.

– Джин! – Дон схватил ее за локоть и развернул к себе. – Как ты себя ведешь? Мы же договорились. Ты не должна от меня убегать!

– А я не убегаю.

Глаза Джин блестели подозрительно ярко, и Дон понял, что спиртное сделало свое дело.

– Отлично, ты никуда не убегала, – согласился он. – Просто на будущее не отходи от меня ни на шаг, хорошо?

– Как скажешь. А что здесь такое?

Она повернула голову к двери.

– М-м… здесь девушки себя в порядок приводят. Ну знаешь, если носик попудрить нужно, губки подкрасить или причесаться…

– Мне как раз надо причесаться, – загорелась Джин. – Пойдем.

Она открыла дверь в блистающее зеленоватым кафелем помещение.

– Мне туда нельзя.

– Почему? – удивилась Джин. – Я должна все время быть рядом.

– Разрешите пройти, пожалуйста, – послышался недовольный женский голос.

Дон посторонился, пропуская Клео, которая окинула его многозначительным взглядом и гордо захлопнула за собой дверь туалета.

– Иди с Клео, – нашелся Дон. – А я тебя где-нибудь тут подожду с Морисом. Только лишнего не болтай.

Джин сделала серьезное лицо, мол, ничего лишнего, и скрылась вслед за Клео.

Мориса Дон нашел у стойки бара. Он сидел на высоком стуле и с открытым ртом смотрел на девушек в мини юбках, которые извивались в танце на круглых тумбах. На веснушчатом лице Мориса восхищение забавным образом смешалось с огорчением.

– В чем дело, приятель? – Дон хлопнул его по плечу. – Шикарная вечеринка, и девочки супер, а ты как будто лимонов наелся.

– Девочки-то супер, да только не со мной. Что-то не везет мне в последнее время. Клео еще та ведьма. Загоняла меня всего. Принеси ей то, сделай ей это. А сама страшна как смертный грех. Тощая, длинная… Тьфу.

– Ну не преувеличивай, – засмеялся Дон. – Нормальная она девчонка.

– Нет, нормальная у тебя. Поздравляю, кстати. Она ничем не хуже Анджелины. Я слышал, ее даже Кейси приглашал на вечеринку?

– Да, – нехотя сказал Дон. – Но я все равно люблю Анджелину.

– Идиот. Не знаешь, где твое счастье.

– Обойдусь без поучений.

– Да как хочешь. Но если тебе Джин не нужна, мы можем поменяться на сегодняшний вечер. Какая тебе разница, кто с тобой рядом, если это не Анджелина…

– Даже не надейся, хитрюга, – рассмеялся Дон. – Кстати о девчонках, тебе не кажется, что им давно пора выйти?

– По мне так пусть Клео там всю ночь просидит, – зевнул Морис. – Здесь полно хорошеньких сговорчивых девчонок, которые не прочь сменить кавалера. Алисия Филсби мне уже вовсю глазки строит.

– Которая из них Алисия?

– Та, у которой родинка на правой щеке.

– Не замечал, – пожал плечами Дон. – На мой взгляд, они абсолютно одинаковы.

– Кейси говорит, что и в постели тоже, – хохотнул Морис. – Надо бы проверить.

– Тогда тебе необходимо поторопиться. Разве не одна из сестренок выгибается там на тумбе?

Морис изменился в лице.

– Точно. А какая, не могу понять. Пойдем поближе.

– А как же Клео и Джин?

– Не маленькие, сами нас найдут, – отмахнулся Морис.

– А я все-таки здесь останусь. Мне и издалека крошку Филсби отлично видно. Бармен, виски, пожа…

Дон запнулся на полуслове, потому что в тот самый момент, когда сестренка Филсби свалилась в объятия какого-то парня, на тумбу вспорхнула девушка в коротком обтягивающем платье цвета металлик. Оно так переливалось в дискотечном освещении, что смотреть было больно. Девушка была невысока и на редкость красиво сложена; на ее ногах красовались серебристые сапоги на высоченных каблуках, ее длинные черные волосы были убраны в высокий хвост.

С чувством, очень похожим на панику, Дон узнал в прекрасной моднице Джин.

Откуда у нее серебристое платье, с какой стати она взгромоздилась на каблуки и что она собирается делать на тумбе, были вопросами интересными, но второстепенными. Дона занимало лишь то, как снять ее оттуда быстро и не привлекая внимания. Разыгрывать из себя ревнивца на глазах у всех было бы глупо, поэтому о том, чтобы попросту стащить Джин с тумбы, не могло быть и речи. Оставалось надеяться только на то, что в ней проснется совесть и она по доброй воле перестанет позориться…