Лис сделал вид, что его тошнит от всего сказанного, и пробормотал себе под нос:

– Ну и сироп!

– Дурень, это романтика, – шепотом объяснил тролль.

– Пойду к придворному магу. Пусть сплетет заклятье, чтобы лишь та, что носила туфельку, смогла ее надеть, – помолчав, закончил красавчик-юноша и, прижав туфлю к сердцу, поспешил в сторону сияющего огнями дворца.

А Хаг уважительно добавил:

– Практичная романтика!

Парочка в кустах, выполнившая свою задачу, завозилась, ломая листик для возвращения в родные пенаты. И вот уже немного потрепанные и очень гордые (как они первакам класс показали!) блюстители предстали перед ректором Шаортан. А Янка обратила внимание на печать свитка. Та больше не сияла, не переливалась, а выглядела как застывший сургуч неопределенно-серого цвета.

– Благодарю, прекрасная демонстрация! Пророчество исполнено! – милостиво кивнула студентам дракесса.

Довольно ухмыляющиеся блюстители покинули аудиторию. Ректор приосанилась, намереваясь дать пояснения, но тут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, торопливо позвали:

– Ректор Шаортан, можно вас на секундочку! Возникли проблемы с расписанием!

– Иду, – рыкнула дракесса, гневаясь явно не на отвлекающего ее коллегу, а на сам факт вынужденного прерывания важной лекции.

Не успела ректор выйти, как первые ряды в лектории покинула парочка студентов. Один кучерявый темноволосый живчик, чертами лица больше всего похожий на представителя африканского континента, по недоразумению окрашенного в бледно-голубой цвет, с ходу устремился к оставленному на столе учебному пособию – то есть свитку со свежей записью пророчества, сделанного на лекции. Выражение его физиономия при этом имела самое проказливое.

Второй студент не хилой комплекции, тоже носящий форму с зеленым кантом, с несвойственной крупным людям грацией прыгнул следом за голубокожим, громогласно требуя:

– Картен, не трогай свиток! Ректор сейчас вернется, всем ведь влетит!

– Да ладно тебе, Максимус, я только гляну! Чего случиться-то может? Эти третьекурсники свободно трогали, – отмахнулся проказник, схватил свиток со стола и развернул бумагу, внизу которой оказалась такая же желтая блямба с рядом значков, как и на пророчестве для принца.

И разумеется, как оно обычно случается с бойкими хулиганами, Картен умудрился случайно чиркнуть ногтем по блямбе. Та хрустнула и рассыпалась уже знакомыми светящимися искорками, обдав ими кучерявого любителя попроказничать и его дружка. Вслед за этим вспыхнул желтым светом и сам свиток. Хулиган тут же отбросил свиток на стол и отскочил подальше. Бумага светилась еще некоторое время, достаточное, чтобы ректор вернулась из коридора и замерла на пороге статуей воплощенного негодования, настолько горячего, что из ноздрей дракессы сыпались искры, а глаза с вертикальными зрачками сияли изумрудным огнем.

– Кто сорвал печать со свитка? Ты? – свистящим шепотом, почему-то прозвучавшим громче крика и разнесшимся эхом по всему лекторию, осведомилась Шаортан.

– Я ничего не знаю, только рядом встал, хотел поближе посмотреть, а он как вспыхнет! Вон, Максимус тоже видел! – нахально соврал Картен, пятясь подальше от стола и грозного ректора.

Дракесса недоверчиво сузила глаза и почему-то потребовала ответа у Лиса, наверное, потому, что его единственного пока знала по имени:

– Машьелис о Либеларо, ты видел, кто развернул свиток и сорвал печать исполнения до срока?

– Простите, мастер ректор, я лекцию перечитывал, – подрагивая всей щуплой тушкой, отпинался от вопроса Лис.

– Дети, – Шаортан издала усталый вздох, – вы не понимаете, что творите! Пророчество при исполнении нуждается в корректировке и присмотре, об этом свидетельствовал желтый свет, изливавшийся от свитка. Но кто-то сорвал печать, завязав на себя право присмотра за фигурами пророчества. Вторично активировать и установить личности, на которых завязано пророчество, невозможно. Печать указания места и срока распалась. Ей не дали затвердеть. Теперь мне как можно скорее нужно установить того, кто назначил себя блюстителем пророчества до срока его исполнения. От этого зависит, успеем ли мы что-то предпринять или придется положиться на судьбу и удачу.

Глаза голубокожего предательски забегали, но на откровенность он не решился. Все продолжал бормотать себе под нос, что только свиток посмотреть вышел, а тут все само по себе – и вообще, он не при делах, так, погулять хотел. А тут всякие свитки ни с того ни с сего огнем пыхают, студентов до полусмерти пугают, заиками оставляют…

Его товарищ Максимус – очевидец виновности Картена – молчал. Верность дружбе явственно боролась в душе парня с желанием помочь ректору и предотвратить что-то ужасное. Аудитория бурлила, многие видели, как курчавый студент схватил свиток, но выдать его и ябедничать никто пока не желал или, может быть, собирался с духом. Впрочем, студенты могли бояться мести виновников.

– Так значит? – прошипела рассерженная Шаортан и полезла в сумочку на поясе. Она быстро, на ощупь, вытащила очередной превратившийся в минерал листок с древа Игиды и сломала его недрогнувшими пальцами. Тотчас же ярко-красный ореол окружил виновника взлома свитка и бледно-желтым обозначился контур Максимуса, по мнению Янки, виновного лишь в том, что не успел остановить ретивого дружка.

– Ты и ты! – ткнула пальцами в студентов дракесса. – Живо ко мне! У нас еще много дел!

– Наказывать будете? – с невероятным облегчением из-за того, что все само выяснилось и не пришлось выдавать друга, спросил Максимус, охотно подходя к ректору.

– Потом, – нетерпеливо отмахнулась женщина. – Вы у меня все лестницы в Башне Судьбы языком вымоете, а сейчас за дело! – Тут Шаортан обратилась ко всем студентам с короткой лекцией: – В редчайших случаях по недоразумению или злому умыслу печать, содержащая сведения о мире, месте и времени предсказанных событий, срывают со свитка пророчества до срока. Почему в редчайших? Потому что никто, кроме блюстителя, пусть даже необученного, печать потревожить не способен.

– И что делать? – совсем растерялся и даже, пожалуй, испугался Картен. Во всяком случае, на щеках его выступил лихорадочный синий румянец.

– Все, что можно сделать сейчас, – это постараться определить фигурантов пророчества, – ответила Шаортан. – Хорошо еще, что летописцы помнят все печати, поставленные на своих свитках, и данные о поврежденной записи пророчества Лестор обязан сегодня же занести в архив.

– А мы вам зачем? – обреченно вздохнул Максимус, косвенный виновник катаклизма, седалищным нервом предчувствуя очередные экзекуции.

– Разумеется, искать фигурантов пророчества, студент. Никому, кроме сломавшего печать, это сделать не по силам. Идемте же! Время не терпит! На все осталось не больше часа! А вы, студенты, можете поблагодарить своих приятелей за первый в семестре реферат на тему «Особенности маркировки фигур пророчеств». Объем не менее двадцати пяти листов, сдать своему декану к концу шестидневки! Список литературы перепишете – и все свободны!