— А что такое, дочь? Я женщина простая, у меня что в голове, то и на языке!

— Ага, как чукча… — дополнительно прокомментировал жену солидный Вадим Петрович, — что вижу, то и пою, да?

— Нет, а что в этом такого, Вадик? — подпрыгнула на стуле Эля, развернувшись к мужу. — Ну что такого? Если это очевидно? Нет, ты посмотри… Да у них даже имена звучат одинаково — Ладушка, Левушка! Правда же, Сашенька? Вы же не будете отрицать очевидного?

Пришлось ей пожать плечами и улыбнуться нейтрально, сунувшись к бокалу с шампанским. Спасибо, еще и Вадим Петрович выручил, заговорив с Левой о футболе. Лада наклонилась к ее уху, проворковала почти интимно:

— Давайте я вам салатика с черносливом положу, Александра Борисовна… Очень вкусный…

И Ладе тоже улыбнулась нейтрально. Делайте, мол, что хотите. А я буду сидеть, улыбаться и покачивать головой, как китайский болванчик. И плечами пожимать. Куда вынесет, туда и вынесет. С улыбкой вообще как-то сподручнее. Букой сидеть — совсем уж смешно.

Эля защебетала что-то о проблемах похудения, как бы разделяя разговор на мужской и женский. Лада озабоченно вглядывалась в жующие лица, ожидая очередной порции похвалы. Каждый за столом своим делом занят, каждый свою песню поет, а Саше вдруг вспомнилось…

Вспомнилось, как впервые пришли с Гришей в гости к тете Лиде и Катьке. Сели за наспех накрытый стол, тетя Лида подняла первую рюмаху, глянула на них с Гришей…

— Ой, батюшки-светы, да как вы похожи! Бывает же такое, осспади, гляди-ко, Кать! Ни дать ни взять голубиная парочка, Митечка да Парунечка!

Они с Гришей, помнится, так и покатились со смеху. Потом это выражение — Митечка да Парунечка — надолго в их семейный лексикон вошло, выполняло особую роль, что-то вроде смешливого оберега… Или пароля для примирения. Потому как сразу лицо тети Лиды вспоминалось, искренне-удивленное…

— …Мальчики, ну хватит вам про футбол! — капризно и громко проговорила Эля, насильно вытащив ее из теплой памяти. — Давайте лучше еще выпьем! Лева, наливай! Давай-давай! И Вадику тоже налей!

— А вы разве не за рулем? — осторожно спросил Лева, наливая ей в бокал шампанского.

— Нет, мы на такси! И домой вернемся на такси!

— А… Ну да… Значит, вы мимо на такси ехали и заехали в гости? М-м-м, понятно.

— Да, а что? Мимо на такси ехали и заехали! А ты что, против?

— Да бог с вами, Элина Аркадьевна… Как я могу быть против? Родители заехали к любимой дочери, я-то тут при чем? Вернее, я только рад… И за вас, и за Ладу…

— Нет, Лева, ты здесь как раз при чем… Очень даже при чем! Все в твоих руках, Лева. Запомни это — все в твоих руках…

Вадим Петрович аккуратно кушал салатик, навострив ушки. Потом глянул на Леву коротко, будто раздумывал, вступать ему туда, в скользкий хмельной диалог, или не стоит. Вытянув зубочистку, так же задумчиво ковырнул в зубе. Видимо, решил не вступать. Только белесые бровки слегка прихмурил. И наверняка пнул под столом Элю — притормози, мол, не гони в галоп.

А Лева по-прежнему улыбался безмятежно вежливо. Но это с виду. Вон жилка на виске бьется — нервничает, значит. И досадует. И злится.

Ей вдруг стало обидно за сына — зачем этот спектакль? Сами как-нибудь разберутся, кто в чьих руках находится. Или вы думаете, Лада с Элей, он игрушка в ваших цепких пальчиках? Да и вообще — зачем он вам сдался? Со штампом о разводе в паспорте, с гипертрофированным грустным отцовством… Явно же не подарок, чего там!

— Смотри, Левушка, смотри… Счастье на дороге не валяется, охотников за счастьем нынче много развелось, только кликни… — продолжала гнуть свою линию Эля, доводя возникшую за столом неловкость до точки кипения. И довела-таки. Вадим Петрович глянул на нее сердитым трезвым глазом, обрубил резко:

— Ну все, хватит причитать! Чего ты к нему привязалась, Ладка и без тебя разберется! Поживем — увидим, что к чему!

Умница, Вадим Петрович… Хороший мужик. Хотя в голосе большая досада слышится, чего там. Наверное, очень уж хочется дочку замуж выдать. Чтоб свадьба, чтоб платье, хлопоты всякие приятно матримониальные… Опять же — внуки. Чтобы у внуков папка законный был, а не абы как. Все хотят, что ж… Возраст такой, самое то для внуков.

Дальше обед покатился веселее. Потому, наверное, что после короткой речи Вадима Петровича разрядилось общее напряжение. И мясо Ладочкино ушло на ура, и вторая бутылка шампанского… Правда, ее Эля выдула почти в одиночестве, с расстройства, наверное. И неизвестно, от чего, от расстройства или от избытка шампанского, морщинки на лице ярко обозначились, пресловутые гусиные лапки. И глаза стали грустные, отчаянно хмельные, хулиганские.

— Сашенька! А, Сашенька! А давайте с вами дружить! Отчего бы нам не дружить, я ведь не намного моложе вас? Или мы с вами одногодки? А что, вполне могли бы дружить…

Откинувшись на спинку стула, Эля залихватски щелкнула пальцами, вытянула скобкой вниз губы, что, по всей видимости, и означало одобрение произнесенных в порыве слов.

— На шопинг вместе пойдем, в баньку, в бассейн… Потом, опять же, в приличное заведение завалиться можно — покушать чего-нибудь… А? Как вы на это смотрите, Сашенька? И Ладку с собой возьмем… Хотя нет, Ладку мы не возьмем. Пусть она около своего Левушки сидит. А мы… Как две свободные женщины…

— Это кто у нас тут свободная женщина, а? — стараясь придать голосу нотки безмятежной игривости, повернулся к жене Вадим Петрович. Только, видать, перестарался с игривостью, да и с безмятежностью тоже. На самом деле очень пугливо голос прозвучал. Сразу чувствовалось — стоят за этой пугливостью тайно семейные скелеты, звенят костями.

Эля медленно выпрямила спину, опустила вниз плечи, подняла подбородок вверх. Несколько секунд пристально смотрела в лицо мужу, будто не могла поймать его в фокус. Готовилась ответить, наверное. Ох, готовилась! И Вадим Петрович не выдержал, торопливо похлопал ее по руке, улыбнулся снисходительно:

— Ну, все, Элечка, все… Тихо, тихо. Ты бы лучше Сашу в Испанию пригласила, вместе бы вам веселее было…

— Ой, да! — оживилась Эля, развернувшись обратно к ней. Экая попрыгунья, не уследишь за переменой ее настроений. — Да, точно, Сашенька! Давайте на пару месяцев в Испанию рванем, мы там каждый сезон одну и ту же виллу арендуем! Точно, отличная мысль! Поедемте в Испанию, Сашенька!

— Спасибо за приглашение, но я не могу, к сожалению.

— Почему-у-у… — тут же расквасилась хмельным лицом Эля.

— Потому что этот отпуск я собираюсь провести вместе с внуком, на даче у подруги. Вернее, надеюсь…

Вот зря про внука сказала, наверное. Будто прикрылась Гришенькой, как щитом. И лица у всех стали неловкие, даже у Левы. И пауза возникла испуганная. Даже Эля молчит, смотрит на нее озадаченно.

Нет, все-таки странные люди! Чего уж так озадачились? Будто не знают, что у Левы ребенок есть! Или это обстоятельство в данном случае как минусовое рассматривается? Леву мы хотим, а насчет ребенка даже и вслух не проговаривайте?