умрёт, мы вскроем его тело и осмотрим. Если… если он пил много вина, эля или пива, то…

— Причём здесь вино? — спросил Сэр Равалон.

— Печень, — сказала я, не зная, как точнее выразить свою мысль. Тут уже даже Карин не могла мне помочь. По её взгляду я поняла, что она не знает, как продолжить мои слова. Да я и сама не знаю.

Мама с шумом отодвинула свой стул, не дожидаясь, пока слуга его переставит, и встала из-за стола.

— Я больше не намерена терпеть ваши омерзительные, вульгарные разговоры за столом! Вы оскверняете святость трапезы! Знать больше всех вас не желаю! — церемонно прогремела она и с достоинством, высоко вскинув нос и изящно придерживая свой подол, удалилась.

Я проводила маму взглядом, а Карин обхватила меня за плечи.

— Орфелана просто очень устала, — сказала девушка. — Я прослежу за тем, чтобы она отдохнула.

— Прости, Лана, ты сказала мне днём об этом, а я не послушал.

— Ничего, пап, я справлюсь.

Выпутавшись из рук Карин, я допила остатки морковного сока в своём кубке.

— Спасибо. — Сказав это, я встала. И поклонившись папе, направилась к выходу из зала. Карин поспешила за мной.

На ужине она не успела притронуться даже к хлебу, не говоря уже о каких-либо блюдах. Я попыталась протестовать, убедить её вернуться в зал, но воительница была непреклонна.

Взяв её руку, я рассмотрела царапину поближе.

— Надо протереть её отваром, — сказала я.

— Само заживёт.

— Никогда ты меня не слушаешь.

— А ты — меня. — Карин улыбнулась.

Я чувствовала растерянность. Остановившись в коридоре, забыла даже, куда собиралась идти. Куда угодно, лишь бы подальше от вопросов отца и капризов мамы.

— Ни одной розовой пылинки не осталось? — спросила я. — Там же целая гора была. Сколько времени прошло бы, чтобы всё это превратить в… в… в дым?

— А ты думаешь, чем мы с твоими помощниками занимались всё время ужина?

— Прости, ты даже не поела.

— Принесут в комнату. Ничего. Я сама не люблю эти собрания.

Кивнув, я прислонилась щекой к плечу Карин. Мне казалось, она носит тепло, которого во мне больше не осталось. Девушка обняла меня.

— Если бы я знала, как тебе помочь…

— Если бы я сама знала…

— Так что ты там говорила о печени?

— Помнишь того дедра, что блевал скверной?

— Ну.

— У него была больная печень.

— То есть заражённый пьяница…

— Да.

— Это жутко.

— Хорошо, что мало людей заражается… — пробормотала я.

— Этот придурок жрал кристаллы специально.

— Он уже сам пожалел об этом.

— А мне так не кажется, — возразила Карин.

— Поверь мне.

— Ну ладно, — смягчилась она. — Пойдёшь сейчас спать?

Я кивнула:

— Наверное.

— Вот и договорились.

Карин проводила меня до развилки в коридорах и, коротко кивнув на прощание, направилась к себе. Я, словно оставшись без опоры и теплоты, растерялась. Смотря на удаляющуюся фигуру девушки, пыталась понять, что мне стоит делать дальше. На улице уже было темно, и лунный свет примешивался со светом масляных ламп, развешенных по стенам.

Я сказала Карин, что пойду спать. Наверное, так и стоит поступить. Но войдя в свою комнату, я ощутила, что что-то забыла. И только внимательно всё осмотрев, поняла — дневник! Я старалась держать свой дневник всегда при себе, чтобы записывать все возникавшие мысли, но отец прервал меня прямо на половине слова, и я, торопясь на ужин, оставила оба дневника в лаборатории. Попытавшись смириться с этим, я расплела волосы, переоделась в ночное платье и забралась в холодную постель.

Сон никак не шёл. Я думала о Вайенти и о своём дневнике. Даже приготовленные чернила, перо и стопка чистого пергамента не давали успокоения. Сдавшись, я всё-таки встала. Заберу дневники и вернусь сюда. Это ведь не работа. А мне сразу станет спокойнее. Узнают об этом только ночные стражники. Если отец приказал им выгонять меня в неподобающее время, то просто попрошу вынести для меня книги. Да. Так они и не нарушат приказ, и удовлетворят моё желание. Мне же много не нужно…

Я беспрепятственно вошла в лабораторию, и передо мной предстала неожиданная картина: за моим столом, подобрав под себя ноги и платье, с яблоком в одной руке и моим дневником исследований в другой, сидела Айель. Девушка поперхнулась, увидев меня, и тут же бросила книгу в твёрдом переплёте на стол, а сама вскочила и, спрятав яблоко за спину, поклонилась и замерла так, не поднимая глаз.

Вайенти встрепенулся, услышав шум, и поднял взгляд на меня. В тусклом свете масляной лампы, который едва освещал мужчину, он не щурился, и от этого выглядел только более безумным. Но молчал. Возле него в углу клетки стояла миска с похлёбкой и кружка.

— Айель, — спокойно произнесла я.

— Госпожа, — ответила она, всё так же не поднимая глаз и ожидая своего наказания.

— Не стоило бросать так мой дневник, страницы могли помяться.

— Простите, госпожа, этого больше не повторится.

— Почему?

Мой вопрос удивил её, и девушка посмотрела на меня.

— Я не…

— Ты читала его, — спокойно сказала я. — Я не знала, что ты умеешь читать.

— Я попросила хранителя книг научить меня. Я хочу научиться врачевать.

— Мой дневник не помощник в этом.

Я наклонила голову, рассматривая её. Девушка дрожала от страха. Холода и растерянности я больше не чувствовала. Я не понимала, что чувствую. Любопытство? Облегчение? У меня, похоже, появился ученик. Это не могло не радовать.

— Моя бабушка была знахаркой, она научила меня кое-чему. Я хочу помочь вам! — выпалила Айель.

— Я хорошо тебя знаю, — протянула я. — Думаю, ты станешь отличной «правой рукой».

— Что…? — удивилась она. — О, я не могу, принцесса…

— И явился ангел божий человеку, и увидел человек, что он прекрасен, — прокомментировал Вайенти.

— Я принесла ему еду… — сказала Айель. — И увидела, что чернильница не закрыта. Чернила же высохнут, а дневник был открыт и… Я не смогла сдержать любопытство.

— Не оправдывайся.

— Простите, госпожа.

— И не извиняйся.

— Уже поздно. Наверное, нам всем стоит отдохнуть…

— Нет отдыха для заболевших хворью мудрых и живых, лишь постигающей открытых сердцем, и…. — Лицо Вайенти перекосилось от боли, по щекам потекли слёзы. — Пусть оно прекратит, — прошептал он.

— Мне так жаль его, — сказала девушка, снова взяв мой дневник в руки.

— Тебе больно? — спросила я, обращаясь к заражённому.

— Нет, мой ангел. Я рад увидеть вас. Возможно, завтра… уже завтра…

— Возможно, — подтвердила я.

— Доброй вам ночи, принцесса.

— И тебе, Вайенти.

IX

Айель подала мне дневники и вышла со мной во двор. Спальня девушки располагалась в моём крыле, в комнате моих