— Лёха??? Лёха, это ты???

Подскакиваю и с визгом бросаюсь на него!

— Лёха!!! Живой!!!

Расцеловываю его всего…

Живой… Ещё один живой из довоенных знакомых.

Оказывается на третий день войны его сбили. Он тоже сбил, но и его подожгли. Получил две пули. Сел на вынужденную, обгорел. Хорошо, пехота его подобрала, отправила в госпиталь. Вот, вылечился, вернулся в родной полк.

— Как сама-то? Вижу, летаешь? Отец забрал? О! Даже медаль уже есть? Поздравляю!

— Погиб папа… Не успела я…

— Извини… Не знал…

— И Сергей потом погиб… Кириллов… При мне уже…

Сидим. Вспоминаем. Все вокруг молчат.

Выглянул комполка.

— Ну и что тут за собрание устроили? Дел нет? Сейчас найду…

Лёха встаёт и кидает руку к пилотке.

— Товарищ майор! Лейтенант Завьялов прибыл для дальнейшего продолжения службы!

— Завьялов? Алексей? Ты ж погиб… Ох, ты ж мать!!! Живой! Ну Лёха! Живой!..

Вишь как… А мы похоронку послали… А ты вишь как… Живой…

И забрав Лёху, он ушел с ним в штаб обратно…

Лето закончилось. Мы опять отступаем. Снова новый аэродром. Периодически льют дожди. Тогда никто не летает, ни мы, не фрицы.

Только я работаю воздушным извозчиком. Гоняют в любую погоду.

От бабушки мне пришло письмо. Она очень рада, что хоть я живая осталась. У неё теперь только я и осталась. Просит быть осторожнее…

Ещё написала, что её возили в Москву и там сам товарищ Калинин поблагодарил её за сына. И отдал награды, что посмертно дали. Орден Ленина и маленькую золотую звёздочку…

Это что??? Мой папа Герой Советского Союза??? Вот это да…

… Лётчики в полку постоянно и прибывают и убывают. Кто в госпиталь по ранению, а кто и погиб. Из старых осталось пятеро с комполка вместе. Лёха Завьялов уже командир звена и старший лейтенант.

Мне тоже дали звание. Теперь у меня в петлицах по два треугольника. Сержант. Я уже не самая младшая по званию среди лётчиков. По возрасту да, младшая, но не по званию. Сержантов хватает. Только они с сокращённых курсов сразу сержантами прибывают. Все, как один, тощие. Кормят там не очень. На фронте получше. Пилотский паёк, он вообще хороший. Даже шоколад иногда бывает. А вот чёрного хлеба нет. Только белый дают.

И гибнут ещё новички часто. Их вообще сразу заметно по полёту. Даже я летаю лучше их.

Я тут вообще местной знаменитостью стала в масштабе дивизии. Не говоря уже про наш полк. Наверное, все уже знают мой шторьх, бортовой тринадцать, с надписью РЫЖИК.

Уже никто из наших не пытается меня сбить. Хотя в воздухе встречаемся часто. Опознают, качают крыльями. Иногда, если рация у них есть, желают мне счастливого полёта.

Петрович как-то с кем-то смог договориться, и к нам в полк приволокли немецкий шторьх с простреленной кабиной. Ну и так ещё дырки везде…

На запчасти теперь пойдёт моему… Я помогала Петровичу его разбирать. Мотор там поновее моего будет, однако.

Ну а потом я три дня сидела на земле. Петрович затеял чуть-ли не заводской ремонт шторьха. Полностью перебрал и установил новый движок. Всё протянул заново и проверил.

Теперь не мотор, а зверь просто! Сразу видно, специалист работал!

Жаль только, скорость у нас маловата. Меньше двухсот камэ в час. Не убежишь. Зато можно садиться и взлетать буквально с любого пятачка…

А недавно я познакомилась с Васькой. С Василием Сталиным. Что он делал в дивизии, не знаю. Да и не моё это дело…

Прилетела, доложилась, сдала груз. Сижу, жду, когда будет готов обратный.

Все вокруг нервные какие-то сегодня. Всем некогда… Ну а мне то что? Я жду, сижу, никого не трогаю…

Дождя сегодня нет. Солнце светит. Сижу, греюсь. Мимо пробегают разные люди. Знакомые мне кивают, приветствуя. Я тоже им киваю. Остальные вообще внимания не обращают на меня. Ну сидит девчонка-сержант и сидит… Может ждёт кого… Подходит какой-то незнакомый капитан. Останавливается напротив.

Пришлось и мне вставать. Субординацию то никто не отменял.

Стоит, с интересом разглядывает меня. Я смотрю на него.

— Кто такая?

— Сержант Стирлец!

— И откуда ты такая, сержант Стирлец?

— От папы с мамой, товарищ капитан!

Ну и чего докопался-то? Шёл мимо, ну и иди себе дальше…

— Погоди, погоди… Как ты сказала? Стирлец? Это Рыжик которая?

— Так точно, товарищ капитан!

Признал? Доволен? Ну и вали дальше!..

Но тот плюхается рядом.

Ну почему, бля, постоянно одно и то же?

— И что ты тут делаешь?

— Жду груз, товарищ капитан!

Тебе-то какая разница, что я тут делаю? Танцую я, не видно что-ли?..

Тот хлопает рукой по скамейке рядом.

— Да садись ты! Чего вскочила? Я не кусаюсь.

Осторожно присаживаюсь… Если начнет приставать ко мне, убегу…

Тот достает пачку папирос, предлагает мне.

— Спасибо, товарищ капитан, я не курю. Маленькая ещё!

Смеётся и закуривает сам. Табак хороший, пахнет приятно. Разглядывает меня с интересом. Ну а я смотрю на него.

Молодой ещё. С меня ростом. Может немного выше. Худощавый. Обычное лицо. Тоже, как и я, рыжий. Лицо вроде где-то видела. Давно…

— Ну и как зовут тебя, сержант Стирлец? Меня Василий.

— Мария, товарищ капитан Василий!

Тот заразительно смеётся… Может не будет, всё-таки, приставать?

Достает из кармана небольшую фляжку. Предлагает. После отказа, делает пару глотков и убирает фляжку назад. Запахло хорошим коньяком.

— Рыжик, а хочешь в Москву?

— Зачем, товарищ капитан? Меня и тут неплохо кормят…

— Ну-у… Все ж хотят в Москву…

— Я не все, товарищ капитан. Я такая одна.

— А в Управление ВВС? Сразу звание получишь, да и безопаснее там. Хочешь в Управление?

— Не хочу, и не уговаривайте.

— А если приказ?

— И зачем? Я опять на фронт сбегу…

Василий задумывается и опять делает глоток из фляжки.

Вспомнила! Это же сын Сталина! Васька Сталин! Точно… И писали про него, что пил он много.

— Алкоголь вреден для лётчика. Могут отстранить от полетов! — говорю ему.