То, что Анна-Кайса Модиг нуждается в помощи психиатра, было очевидно даже для такого относительно нечувствительного человека, как Гюнвальд Ларссон. С ней было трудно разговаривать, она все время дрожала и плакала. Он выяснил, что в мансарде была керосиновая печка, впрочем, об этом он уже знал и без нее. Разговор с ней ничего не дал, тем не менее он сидел у нее до тех пор, пока врач не рассердился и не выставил его оттуда.

Из квартиры Макса Карлсона на Тиммермансгатан не доносилось никаких признаков жизни, хотя Ларссон энергично стучал в дверь. Вероятнее всего, там просто никого не было.

Гюнвальд Ларссон поехал к себе домой в Булмору, надел клетчатый фартук и отправился в кухню, где приготовил яичницу с ветчиной и жареным картофелем. Потом он выпил чашку чая, выбрав сорт, который соответствовал его сегодняшнему настроению. К тому времени, когда он покончил с едой и вымыл посуду, было уже больше трех часов дня.

Он немного постоял у окна, глядя на высотные жилые дома этого респектабельного, но невероятно скучного пригорода. Потом спустился вниз, сел в машину опять поехал на Тиммермансгатан.

Макс Карлсон жил на втором этаже старого дома, который, однако, был в довольно приличном состоянии. Гюнвальд Ларссон оставил машину в трех кварталах от дома, но не из осторожности, а скорее из-за хронической нехватки мест для стоянки. Он быстро шагал по тротуару и находился уже менее чем в десяти метрах от парадного, как вдруг заметил человека, идущего ему на встречу, — девочку лет тринадцати или четырнадцати, похожую на тысячи других, с длинными развевающимися волосами, в джинсах и курточке. В руке она несла вытертый кожаный портфель и, очевидно, шла прямо из школы. В ее внешности и одежде не было ничего необычного, и он, вероятно, никогда бы не обратил внимания на девочку, если бы не ее поведение. Она двигалась чересчур беззаботно, словно изо всех сил старалась выглядеть спокойной и естественной, но, несмотря на это, ежесекундно с тревогой и виноватым видом оглядывалась но сторонам. Встретившись с ним взглядом, она немного поколебалась и остановилась, а он продолжал идти прямо, мимо нее и парадного. Девочка проводила его взглядом и вошла в парадное.

Гюнвальд Ларссон остановился, вернулся назад и последовал за ней. Двигался он быстро и бесшумно, несмотря на то, что был крупным и тяжелым, и, когда девочка постучала в дверь к Карлсону, Гюнвальд Ларссон уже успел преодолеть половину лестницы. Она тихонько постучала четыре раза; это было похоже на какой-то сигнал, и он попытался запомнить ритм. Она облегчила ему задачу, повторив стук почти сразу же, через пять или шесть секунд. Немедленно после повторного стука дверь приоткрылась; он услышал звяканье цепочки, дверь распахнулась и тут же захлопнулась. Он спустился в парадное и, прислонившись к стене, принялся ждать.

Через две или три минуты дверь наверху открылась и он услышал легкие шаги на лестнице. Ясно было, что сделка состоялась очень быстро, потому что, спустившись в парадное, девочка все еще возилась с замком своего портфеля. Гюнвальд Ларссон вытянул левую руку и схватил ее за запястье. Она остановилась, как вкопанная, и уставилась на него, не делая, однако, никакой попытки освободиться, заплакать или убежать. Казалось, она даже не очень испугалась, а скорее давно примирилась с тем, что нечто подобное раньше или позже обязательно должно произойти. Он молча открыл портфель и достал оттуда спичечный коробок Там лежало около десяти белых таблеток. Он отпустил запястье девочки и кивком показал, что она может идти. Она удивленно посмотрела на него и выбежала из парадного.

Гюнвальд Ларссон не торопился. Он с минуту разглядывал таблетки, потом положил их в карман и медленно поднялся по лестнице. Прислушиваясь, подождал тридцать секунд у двери. Никаких звуков из квартиры не доносилось. Он поднял руку и костяшками пальцев исполнил две быстрых серии ударов с интервалом около пяти секунд между ними.

Макс Карлсон открыл дверь. Теперь он выглядел намного лучше, чем в предыдущий раз, но Гюнвальд Ларссон помнил его лицо, и не было никакого сомнения, что и у того тоже хорошая память.

— Добрый день, — сказал Гюнвальд Ларссон, поставив ногу в зазор между дверью и косяком.

— О, это вы? — сказал Макс Карлсон.

— Я всего лишь хотел спросить, как вы себя чувствуете.

— Спасибо, очень хорошо.

Макс Карлсон оказался в сложной ситуации. Он знал, что его гость полицейский и что этот гость воспользовался условным сигналом. Цепочка была наброшена, и если бы он попытался захлопнуть дверь и что-нибудь спрятать, то автоматически выдал бы себя.

— Мне хотелось бы вас кое о чем спросить, — сказал Гюнвальд Ларссон.

Он находился в не менее сложной ситуации. У него не было никакого права входить в квартиру, и он не мог официально допросить хозяина, если бы тот не согласился.

— Ну… — неопределенно сказал Макс Карлсон. Он на сделал даже попытки сбросить цепочку, но было видно, что он не знает, как вести себя дальше.

Гюнвальд Ларссон разрешил проблему, неожиданно навалившись правым плечом на дверь. Шурупы, на которых держалась цепочка, с треском вырвало из деревянного косяка. Мужчина внутри поспешно попятился, словно боялся, что на него упадет дверь. Гюнвальд Ларссон вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и повернув ключ в замке. Он посмотрел на болтающуюся цепочку и сказал:

— Дрянная работа.

— Вы что, ненормальный?

— Вам следовало бы поставить шурупы подлиннее.

— Черт возьми, что все это значит? Как вы посмели ворваться в чужую квартиру?

— Я вовсе не врывался, — ответил Гюнвальд Ларссон. — В том, что цепочка сломалась, моей вины нет. Разве я не сказал, что вам следовало поставить шурупы подлиннее?

— Что вам нужно?

— Всего лишь немножечко с вами побеседовать.

Гюнвальд Ларссон огляделся вокруг для того, чтобы убедиться, что мужчина в квартире один. Квартира была небольшой, но выглядела уютной. Сам Макс Карлсон тоже выглядел внушительно, высокий, широкоплечий, весом не менее 80 килограммов. Такой наверняка умеет за себя постоять, подумал Гюнвальд Ларссон.

— Побеседовать? — сказал мужчина, сжимая кулаки. — О чем?

— О том, что вы делали в той квартире до того, как начался пожар.

Мужчина, казалось, чуть расслабился

— Ах, об этом, — сказал он.

— Да, именно об этом.

— Мы всего лишь устроили небольшую вечеринку. Несколько бутербродов, немного пива и музыки.

— Так, значит, такой маленький семейный вечер?

— Да. Та крошка Мадлен была моей девушкой, а…

Он замолчал и напустил на себя траурный вид.

— Что же дальше? — спокойно поинтересовался Гюнвальд Ларссон.

— А Кеннет встречался с другой девушкой, которую звали Карла.

— А не наоборот?

— Наоборот? Что вы имеет в виду?