Почти закончив писать стихотворение, Ка подошел к окну и стал безмолвно наблюдать за снегом, который красиво падал снаружи огромными снежинками. Было такое чувство, что если наблюдать за снегом, то стихотворение будет закончено как надо. В дверь постучали, Ка открыл и тут же забыл две последние строчки стихотворения, которые должны были вот-вот прийти ему в голову, чтобы никогда больше не вспомнить их в Карсе.

В дверях стояла Ипек.

— Тебе письмо, — сказала она, протянув конверт. Ка взял письмо и, не глядя на него, положил в сторону.

— Я очень счастлив, — сказал он. Он верил в то, что только заурядный человек может так говорить: "Я очень счастлив!", но сейчас он этого совершенно не стеснялся. — Входи, — сказал он Ипек. — Ты очень красивая.

Ипек вошла, как человек, который знает комнаты отеля как свой дом. Ка показалось, что пролетевшее время еще больше сблизило их друг с другом.

— Я не знаю, как это случилось, — сказал Ка. — Возможно, это стихотворение пришло ко мне из-за того, что есть ты.

— Говорят, директор педагогического института в тяжелом состоянии, — сказала Ипек.

— Если тот, кого считают умершим, жив — это хорошая новость.

— Полиция устраивает облавы. В университетском общежитии, в отелях. К нам тоже приходили, смотрели регистрационные книги, спросили о каждом, кто остановился в отеле.

— Что ты сказала обо мне? Ты сказала, что мы поженимся?

— Ты милый. Но я думаю не об этом. Они забрали Мухтара, избили. А затем отпустили.

— Он просил передать тебе, что готов на все, чтобы опять жениться на тебе. Он ужасно раскаивается из-за того, что требовал, чтобы ты закрывала голову.

— Вообще-то Мухтар говорит мне это каждый день, — сказала Ипек. — Что ты делал после того, как полиция тебя отпустила?

— Я бродил по улицам… — сказал Ка в нерешительности.

— Говори.

— Меня отвели к Ладживерту. Я никому не должен об этом говорить.

— Не должен, — ответила Ипек. — А ему не должен говорить о нас, о моем отце.

— Ты с ним не знакома?

— Когда-то Мухтар им восхищался, он бывал у нас дома. Но когда Мухтар решил обратиться к более демократичному и сдержанному исламу, он от него отдалился.

— Он приехал сюда ради девушек, совершавших самоубийства.

— Бойся его и не разговаривай с ним, — сказала Ипек. — Большая вероятность, что там, где он остановился, полиция установила прослушивание.

— Тогда почему они не могут его поймать?

— Когда им понадобится, поймают.

— Давай убежим с тобой из этого Карса, — сказал Ка.

В нем усиливался страх того, что несчастье и безнадежность находятся где-то рядом, это было то ощущение, которое появлялось именно тогда, в детстве и в молодости, когда он был невероятно счастлив.

Ка всегда хотелось в смятении укоротить счастливые моменты, чтобы несчастье, которое придет потом, не было ббльшим. Поэтому он считал, что Ипек, которую в тот момент он обнял больше от смятения, нежели от любви, его оттолкнет, возможность сближения между ними будет уничтожена за один миг, и, когда счастье, которого он не заслужил, завершится отказом и унижением, которые он заслужил, он успокоится.

Все произошло совсем наоборот. Ипек тоже его обняла. Наслаждаясь тем, что они держат друг друга в объятиях, они с большим желанием поцеловались и упали на кровать рядом друг с другом. За этот короткий миг Ка почувствовал такое потрясающее желание, что в противоположность пессимизму, только что владевшему им, он с оптимизмом и желанием, не ведающим границ, представил, как они снимут одежду и будут долго любить друг друга.

Но Ипек встала.

— Ты очень приятный, я тоже очень хочу заняться с тобой любовью, но у меня три года никого не было, я не готова, — сказала она.

"Я тоже четыре года ни с кем не занимался любовью", — сказал Ка про себя. Он почувствовал, что Ипек прочитала это по его лицу.

— Даже если бы я была готова, — сказала Ипек, — я не могу заниматься любовью, когда мой отец так близко, в одном доме.

— Тебе, чтобы раздеться и лечь со мной в постель, нужно, чтобы твой отец ушел из отеля? — спросил Ка.

— Да. Он очень редко выходит из отеля. Он не любит обледеневшие улицы Карса.

— Хорошо, давай сейчас не будем, но еще поцелуемся, — сказал Ка.

— Давай.

Ипек наклонилась к Ка, сидевшему на краю кровати, и, не позволяя ему приблизиться, очень долго и серьезно его целовала.

— Я прочитаю тебе мои стихи, — сказал Ка затем, почувствовав, что целоваться они больше не будут. — Тебе интересно?

— Прочитай сначала это письмо, его принес к дверям какой-то юноша.

Ка раскрыл письмо и прочитал вслух:

"Сынок, господин Ко. Извините, что я называю вас сынок. Вчера ночью я видел вас во сне. В моем сне шел снег, и каждая снежинка спускалась на мир в виде света. Это — к добру, и вот как раз после полудня тот снег, который я видел во сне, пошел за моим окном. Вы прошли мимо двери дома вашего покорного слуги, под номером 18 по улице Байтархане. Господин Мухтар, которого Великий Аллах подверг испытанию, передал мне, какое значение вы придаете этому снегу. Haш путь общий. Я вас жду, сударь.

Подпись: Саадеттин Джевхер".

— Это Шейх Саадеттин, — сказала Ипек. — Немедленно иди к нему. А вечером придешь к нам, поужинаем вместе с отцом.

— Зачем мне встречаться со всеми чокнутыми в Карсе?

— Я сказала тебе, бойся Ладживерта, но не считай его сумасшедшим. А Шейх — хитрый, но не глупый.

— Я хочу забыть обо всех. Прочитать тебе сейчас мое стихотворение?

— Прочитай.

Ка сел на подставку и начал доверительно, с волнением читать стихотворение, которое только что написал, но сразу остановился.

— Пересядь сюда, — сказал он Ипек. — Я хочу во время чтения видеть твое лицо.

Он вновь начал читать, краем глаза поглядывая на Ипек.

— Как? — через какое-то время спросил Ка.

— Красивое! — ответила Ипек.

Ка почитал еще и опять спросил:

— Красивое?

Ипек опять сказала:

— Красивое.

Закончив читать, он спросил:

— Какое место ты считаешь самым красивым?

— Не знаю, — ответила Ипек. — Но стихотворение очень красивое.

— Мухтар читал тебе такие стихи?

— Не читал.

Ка снова, волнуясь, прочитал свое стихотворение и снова в тех же самых местах спросил:

— Красиво?

И еще несколько раз сказал: