Пока же он пытался определить: этот чернокожий парень из тех, кто греет руки на случайных клиентах, или же является звеном в инфотрафике местного значения. Но в любом случае он не один.

Соседство этой фармакологической фабрики с задворками словно выдавало и качество, и ассортимент продукции, начиная с экстази.

– Какая база данных тебе нужна? – спросил чернокожий. Уроженец Гранады был одет в узкий пиджак, короткие брюки, приоткрывающие красные носки, на голове кожаная шляпа. Перебор, только сейчас отметил Романов. Он смотрел на карикатуру обитателя суборбии, но где оригинал? Такое чувство, что он раздел бедолагу и переоделся в его петушиный наряд.

– Так какая база данных тебя интересует? – повторно прозвучал вопрос.

В этот раз Романов отметил его акцент. Он сам говорил по-испански лучше этого чернокожего, весь вид которого говорил: пару лет назад парень приплыл из Африки и занял место в этой подворотне. Все так, но это не вязалось с наблюдательностью Романова, отметившего перебор в одежде, поведении, а вот сейчас и в его говоре.

Подыгрывая ему, а заодно разбирая набор этих странностей, Романов объяснил ему на пальцах:

– У меня есть триста сотовых номеров. Неважно, все они испанские или только часть. Мне нужны реквизиты испанских абонентов. Имена, понимаешь? Пусть даже испанский номер один, но я заплачу за него как за триста номеров.

Он тщательно выговаривал слова, все больше хмурясь. Он догадался, кто передним, уже тянул время, отыскивая выход из этого сложного положения.

– Урод! – чуть слышно прошептал Романов, чувствуя: пройдет несколько мгновений, и здесь появится напарник этого расфуфыренного полицейского. И первое, что он сделает, оказавшись в полицейском участке, – это воспользуется правом одного звонка, глядя на вышибал в камере, ожидающих права первой ночи. Позвонив Гриневичу, он скажет: "Встретимся через семьдесят два года".

Он едва не рассмеялся, реально представляя эту картину. Теперь ему было плевать, есть ли кто-то еще в темной подворотне, дожидается ли чуть дальше спецмашина.

Румын резко шагнул к чернокожему, захватил его шею локтевым сгибом и протащил его на приличной скорости до конца арки.

Он научился чувствовать противника спиной, затылком. Мог бы сказать, что угадал действия еще одного копа, оказавшегося за его спиной в пяти шагах. Теперь он завладел инициативой...

Припечатав своего противника к стене, Румын, выждав секунду, резко отпустил его и скользнул в сторону. В тот же миг в спину чернокожего полицейского ударила пуля.

Стрелок впал в кратковременный ступор. Он смотрел ошалелыми глазами на товарища, сползающего по стене. Романов не дал ему опомниться и нокаутировал его двумя жесткими ударами – левой в печень и правой в голову. Подобрав его пистолет, он оттащил тело в глубь арки, служащей пролетом между двумя домами. Потом вернулся за раненым полицейским. Только после этого обыскал его. Чертыхнулся, раскрыв удостоверение сотрудника управления спецопераций – "Групо Эспаньоль де Оперсьонес". И вооружен он был соответствующе: пистолетом спецназначения "марк-23" фирмы "Хеклер и Кох".

Романов вернулся к началу длинной арки в третий раз. Он не хотел запирать себя в глухом с виду дворе. Жильцы близлежащих домов могли вызвать полицию, услышав звук выстрела. Сами полицейские, приняв вызов от своего осведомителя, были обязаны предупредить начальство. Не исключено, что на операцию они отправились именно из участка.

Но Романов медлил. Он чутко вслушивался в ночные приглушенные звуки, будто готовился услышать полицейскую сирену и оставить наконец-то место преступления.

Он играл на своих нервах, когда, обнаружив в самом конце двора машину, сел за руль и подогнал ее к арке. Открыв заднюю дверцу, погрузил раненого полицейского. Прежде чем закрыть дверцу, он снял с его брючного ремня наручники. Защелкнув "браслеты" на запястьях Мокко, привел того в чувство и помог сесть на кресло переднего пассажира.

– Можешь говорить? – спросил его Романов, выезжая на дорогу. – Не надо репетировать. Это ты стрелял в меня из пистолета, а я только уклонялся от пуль. Расклад такой. Ты получил наводку от человека, который обменял мою жизнь на девятьсот евро. Ты понимаешь меня?

– Да, – с трудом выговорил полицейский.

– Потренируйся. Скажи: да, я понимаю тебя. Человек, который сдал тебя, работает администратором в Интернет-кафе.

Тот повиновался:

– Я понимаю тебя...

– Выходи на связь с участком. Ты должен сказать следующее: "Клиент пока не пришел". Ты и твой напарник готовы ждать его и час, и два. Потому что доверяете своему информатору. Администратор ваш информатор? – продолжал давить Румын, прекрасно зная специфику работы оперативников.

– Да, – снова последовал однозначный ответ.

Костя долбанул его локтем в висок.

– Еще раз скажешь "да", я тебе мозги вышибу. Знаешь, в чем твоя проблема? Что мне уже не двадцать три, а под тридцать. Что ты сказал?

– Я ничего не сказал.

– Знаешь, если бы у меня спросили, доверяю ли я прыщавому администратору в Интернет-кафе, я бы ответил: "Да, блин!" Не маскируя за этим ничего, даже типа "а куда мне деваться?"... Слушай меня и поправляй. Я думаю, вы не с пустыми руками сюда приехали. У вас есть то, что я ищу. Вы демонстрируете товар, я показываю деньги. Я прав?

Чернокожий промолчал, чтобы не нарваться на второй болезненный удар.

– Только я не дурак, чтобы покупать пустую лазерную болванку под гарантии вашей постоянной точки, где я смогу в любое время обменять товар. Вы тоже не дураки – потому что вам нужно взять меня с поличным. На такие мероприятия обычно берут приличный ноутбук, на котором можно проверить диск. И после слов клиента "Да, это то, что я искал, я беру это" вы надеваете на него наручники. Ты опять ничего не сказал?

– Я сказал: "Так и есть".

– Диктуй номер телефона участка, дебил, – распорядился Костя, приготовившись набрать несколько цифр.

К этому времени раненный в спину полицейский пришел в себя. Насколько мог определить Романов, пуля попала ему в правую лопатку. Болезненное, но не смертельное ранение. Об этом сказал и незамутненный взгляд раненого.

Романов остановил машину напротив закрытого на ночь рыбного магазина. Неоновый свет рекламы освещал часть улицы, падал на машину и проникал внутрь.

Сидевший на переднем кресле полицейский глянул на товарища и, поймав его отрицательный жест, тоже покачал головой. Они обменялись взглядами так, будто передали друг другу месседжи. Но оба послания прошли через Романова, как через транскодер, и он без труда расшифровал их. Он мог убить Мокко и его напарника, завладев их оружием, но не убил. Мог убить одного, оставив в живых другого, но даже не добил раненого. Он крутой парень, что и продемонстрировал. Вывод, который сделали полицейские, был прост и логичен: этот человек не хочет ничьей смерти. Он не убийца. Пожалуй, вот сейчас оба согласились бы отпустить его.