Он осторожно прикрыл за собой дверь. Легкий шорох дерева, трущегося о толстый ковер, распилил ржавой пилой мозг девушки на четыре части. Несколько зубьев пыточного инструмента остались в расползающейся слякоти серого вещества.

— Вот интересно, сколько бумаги может измарать один человек за короткую жизнь? — Открыть глаза она пока не решалась. — Всегда сомневалась, что лабораторная крыса чем-то полезнее полевой мышки. Лучше бы управление прислало мне спеца по работе на местах преступления. Или кого-то с опытом хоть в какой-никакой завалящей перестрелке.

— Как вы себя чувствуете?

Медленно, едва ли не с механическим жужжанием, она приоткрыла глаза и сфокусировала зрение на посетителе. Виски были щегольски подстрижены. Он выглядел отглаженным, аккуратным и очень, очень правильным. Просто «лечебный пудинг» миссис Элден. Как такой мальчик оказался в полиции? И как ему удалось там остаться…

— Что у нас… с делами? — снова закрыв глаза, спросила девушка, не решаясь на конкретику, чтобы не попасть впросак. Все ее воспоминания странным образом смешались с прошлым, словами бабушки и непрочитанными покаянными письмами матери.

Реальность расползалась кусками, как лоскуты мокрой бумаги на водной глади. Только и успевай схватить края, чтобы соединить и увидеть полную картинку. Или прочитать текст со сводками о последних событиях из жизни Кассандры Сент-Джонс.

Вкратце Гейбриэл уже рассказал о ее приключениях после их последней встречи в лавке. Он дождался криминалиста («очень знающий человек, вам бы его поощрить, у него, кстати, юбилей — двадцать лет службы в этом отделении»). Зафиксировал место преступления. Записал повторные показания служащей, помощницы. Бурдэлен в ответ на его звонок сообщил, что Кассандра уже час как уехала от него.

Нашли ее потому, что агент приклеил датчик слежения к ножу, извлеченному из тела кукольницы (здесь агент изобразил некоторое академическое замешательство). Машина так и стояла на дороге. «Что любопытно, нож вы взяли с собой», — тоном энтомолога, который описывает удивительный поведенческий рисунок впервые исследуемого насекомого, повествовал агент.

В голове Кассандры звучал голос сестры Сары:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

Каков он был, о как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

чей давний ужас в памяти несу[1].

— Никаких свидетелей, соседи кукольницы опрошены. Есть список ее телефонных разговоров. Только с Уной и местным пастором. Таинственного продавца кукол нет и в помине. Или Уне послышалось, или…

— Ясно. Хм-хм, что вы там бормотали про цирк?

— Вы все-таки услышали, — улыбнулся он. — Да. Я уточнил эту информацию. Задолго до девятнадцатого века здесь стали селиться уличные актеры и артисты бродячих цирков. Прогуливаясь по местному некрополю, встречаешь красноречивейшие эпитафии, можно сказать перлы в своем жанре. В местном приходе было единственное кладбище, на котором разрешалось упокоение этих особенных людей, в других местах считавшихся париями, недостойными освященной земли.

— Да и я думала, что такие люди жили и умирали в цирке. Если не ошибаюсь, они, как и бродяги, не представляют жизни во внешнем мире.

— Да. Но владельцами этих мест было настоятельно рекомендовано жителям мирно сосуществовать с «отверженными», как тогда называли актеров, клоунов, ярмарочных балаганщиков и циркачей.

— Сдается, что вы первый нормальный человек в шизанутом Полпути.

— Не совсем, — скромно и печально улыбнулся Гейбриэл.

— Я имею в виду, вы тоже из внешнего мира, — понимающе улыбнувшись в ответ, поправилась Кассандра. — Вообще, они все здесь того… Нет, вы видели, какого цвета волосы у жены дока?

— Просто монстр! — серьезно согласился он.

— Ничего не понимаю, как весь этот цирк может быть связан с нашими убийствами.

— Возможно, не связан. Но в соответствии с логикой закона программирования детерминированных игр, это должно иметь общий знаменатель. — Гейбриэл определенно не умел угадывать ожидания собеседников. Зато у него прекрасно получалось их огорошивать в неожиданный момент: — Да, чуть не забыл, вам письмо.

— Вы принимали мою почту?! — из последних сил ужаснулась Кассандра.

— О нет, я попросил почтальона вашу почту доставлять сюда. Мы столкнулись в дверях.

Девушка взяла конверт и, не взглянув на штемпель, небрежно бросила письмо на застланный кружевной салфеткой столик у кровати.

— Даже не взглянете? — осмелился пожурить агент.

— Это вас не касается, — огрызнулась Кассандра. — Когда вернете мне телефон?

— Принес, вот он. — Агент достал телефон в пластиковом пакете из кармана. — Мы так и не выяснили, почему он отключился. Сейчас работает.

— Хорошо. Свободны, — махнула девушка рукой, вводя PIN-код и реанимируя аппарат.

Будто дождавшись, когда за посетителем закроется дверь, аппарат зазвонил. Взглянув на экран, девушка с мукой возвела глаза к небу и, вздохнув, для того чтобы собраться с силами, ответила:

— Слушаю.

Не выдержав и нескольких секунд молчания в ответ на поток слов из телефона, она зарычала:

— Ну и что? Какого черта! Я работаю и не могу отвечать на каждый твой звонок!.. А не надо было… Да ты сама выбрала этот путь!.. Только не надо лицемерить, ты всегда была за правду без прикрас и самообмана… Нет! И не собираюсь читать ее излияния! Пусть пишет, читать я не обязана. Это личное дело матери… а это уже мое личное дело! Нет! У вас там что, тюрьма или телефонная станция? Это же невозможно так часто разговаривать… Да у меня на свободе меньше времени трепаться по телефону о всякой ерунде, чем у вас там в тюрьме! Осколок? Ну и что?! В нашем участке у каждого была пуля на память — у кого в кармане, у кого в плече. Да какая разница! Плечо, позвоночник — один черт!

Она устало опустила руку с телефоном на живописное лоскутное одеяло. Благодаря этому шедевру миссис Элден заняла первое место в конкурсе лучших пэчворкистов[2]графства. Через секунду телефон робко пискнул, извещая, что на параллельной линии кто-то еще добивается разговора. Детектив поспешила прервать текущий разговор:

— Не могу больше говорить, работа, работа! — Отключив эту линию, переключилась на другую. Уже спокойным голосом, холодным и вежливым, абсолютно лишенным эмоций, она ответила — Детектив Сент-Джонс, слушаю. Да, мисс Ходжес. Где? Буду через полчаса.