Мик Кэшин и дядя Лен переходили дорогу, смеялись, обнимали друг друга за плечи. Лена тоже уже не было — его убил приступ астмы.

Кэшин почувствовал, как в лицо ему дует ветер и волосы пахнут солью. В нем проснулся тот давний мальчишка. Он завернул за угол и вернулся к себе, в затхлое помещение участка, где за конторкой сидели двое немолодых уже людей, а дежурный полицейский со страдальческим видом чесал в затылке. Кто-то в камере то ли грустно пел, то ли стонал.

В участке были Хопгуд и четверо в гражданском. Один — худощавый, лысоватый — жевал гамбургер и заедал его ломтиками жареной картошки, макая их в томатный соус. Дав стоял у кипятильника и наливал кипяток в пластиковый стакан.

— Привет, турист, — произнес Хопгуд. — Тут один у Хоскинсона сообщил, что они проехали. У нас с вами, стало быть, минут пятьдесят.

Без лишних слов Хопгуд подошел к белой доске, испещренной следами пометок с тысяч прошедших здесь брифингов, и набросал схему дороги.

— Скорее всего, эти кадры поедут к Донни или к Люку, — начал он. — Разницы нет, они живут по соседству. Едут они по Сток-ярд-роуд. Там как раз стоит наша машина. У них поломка, так что заодно они и сообщат мне, когда парни проедут. Когда они свернут на Андерсен-роуд, вот сюда, на второй светофор, то поедут или направо, или прямо, потом по Кардиган-стрит, и свернут направо. — Ручка Хопгуда прочертила путь дальше, до Кромарти. — Там всегда полно машин. Возьмем их вот здесь, где одна полоса. — Он ткнул в перекресток. — Лэмбинг-стрит и Сток-ярд-роуд. — Дальше по дороге он поставил крестик. — Вот. Автомастерская Голдинга. Престон и Ка-Ди, встаете здесь, развернувшись в сторону города. Вы будете третьей группой. Я вам подскажу, когда выдвигаться, будете ехать впереди пикапа. Когда подъедете к светофору на Лэмбинг, там будет гореть красный, пока мы всё не закончим. Понятно?

Все закивали, а тот, что ел гамбургер, громко рыгнул.

— Дальше, когда машина потащится за вами, — продолжил Хопгуд, — вы, ребятки, сидите тихо как пришитые. Ждете, ясно вам? Ллойд, Стегги и я, то есть первая группа, пристроимся в «крузере» им в хвост и быстренько выскочим. — Хопгуд приостановился и почесал под носом. — Да, вот еще что… Ллойд, Стегги и все остальные. У меня тут есть указание, что теперь с этими дебилами ничего — ничего, понятно — не должно случиться! — Он внимательно обвел взглядом всех, кроме Кэшина и Дава. — Ну вот. Что-нибудь не так пойдет, сразу сматываемся. Мы этих обалдуев измором возьмем. Здесь не отдел спецопераций. Старший сержант Кэшин, хотите сказать что-нибудь?

Кэшин ответил не сразу:

— Я пообещал инспектору Виллани и комиссару по уголовным делам, что семеро опытных офицеров доставят троих ребятишек на допрос без всяких проблем.

Хопгуд кивнул:

— Так. Детективы Кэшин и Дав, вы будете второй группой в машине следом за ними. Ваша помощь вряд ли понадобится. Вопросы есть? Нет? Тогда пошли, я еще раз со всеми переговорю. Позывной — «Сэндвич». «Сэндвич», запомнили?

— А если у них приемник настроен на полицейскую частоту? — спросил Престон.

Жидкие усики под большим носом делали его похожим на грызуна.

— Да ты смеешься, — ответил Хопгуд. — У этих долбоклюев из Даунта?

Вошел полицейский в форме и доложил:

— Третий человек в машине, скорее всего, тоже родственник, Кори Паскоу. Он возвращается из Сиднея.

Все оделись и вышли на парковку за участком — небольшой мощеный дворик, вырезанный прямо на каменистом склоне.

— Берите «фэлкон», — посоветовал Хопгуд Кэшину. — Хоть и драндулет на вид, но еще ничего.

Выехали колонной — впереди «лендкрузер» Хопгуда, потом Кэшин и Дав, а за ними, в белом «коммодоре», Престон и Ка-Ди. Дождь уже лил вовсю, в лужах отражались огни машин, неоновые вывески магазинов — красные, белые, синие, зеленые и желтые. Они пересекли шоссе и двинулись дальше, по окраинам, мимо ипподрома, игровых площадок, к старым скотобойням. Это и была Сток-ярд-роуд, по которой сейчас им навстречу ехали мальчишки.

— Этот тип знает, что делает? — спросил Дав, зарываясь подбородком в воротник куртки.

— Хочется верить, — ответил Кэшин.

В машине воняло сигаретами, потом и картошкой, жаренной на старом масле.

— «Сэндвич», — третьей группе, — раздался из рации голос Хопгуда. — Объект на подходе, выйду на связь через двадцать пять минут.

— Третья группа, вас понял, — ответил, кажется, Ка-Ди.

Справа показалась автомастерская Голдинга — большое жестяное сооружение под сиреневой вывеской. В зеркало заднего вида Кэшин увидел, как в белом «коммодоре» потушили фары.

Дождь хлестал как бешеный. Кэшин переключил дворники на ускоренный режим.

— «Сэндвич» — первой группе, — заговорил Хопгуд. — Поворачивает налево.

— Группа два, понял, — отозвался Кэшин и двинулся за «крузером» по грязной и скользкой обочине. Оба остановились, так же одновременно развернулись. Он встал сзади, выключил все фары.

В окно постучали. Он открыл.

— Не глуши мотор, поедешь сразу за нами, — велел Хопгуд. — Радиосвязь прекратить.

— Ладно.

— Дождь еще этот чертов! — досадливо произнес Хопгуд и исчез в темноте.

Кэшин закрыл окно. Они сидели молча. Заныло бедро, он хотел было попробовать дыхательную гимнастику, но не получилось — каждую минуту-другую надо было шевелиться, перемещать вес на менее чувствительные нервы.

— Я закурю, ничего? — спросил Дав.

— Давай вместе.

Кэшин щелкнул зажигалкой, взял у Дава сигарету и слегка приоткрыл окно. Сигарета Дава светилась в темноте красным угольком. Молчали они недолго — никотин кому хочешь развяжет язык.

— Часто? — начал первым Кэшин.

Дав повернулся к нему, сверкнув белками.

— Что — часто?

— Ну, часто представляешь коренных?

— Виллани спасибо скажите. Говорит, его просто задолбали этой связью с Бобби Уолшем. Знаете, почему я от федералов ушел? Неохота быть образцово-показательным полицейским из коренных.

— Я в начальную школу с Бобби Уолшем ходил, — начал было Кэшин, но тут же пожалел.

— А я думал, он из Даунта.

— Там тогда школы не было. Все в Кенмар ходили.

— Так вы знакомы?

— Меня-то он вряд ли помнит. Вот, может, брата моего двоюродного, Берна… Там одна компания была, обзывали всех.

«Ну и чего ты об этом заговорил! — мысленно выругал себя Кэшин. — Подлизываешься к нему, что ли?»

Опять стало тихо, даже двигатель не урчал. Кэшин тронул педали, и мотор тихонько заработал.

— Как обзывали?

— Черномазый, негритос, сам знаешь как.

Разговор прервался. Дав попыхивал сигаретой.