Так они плыли и плыли, пока не стало казаться, что в целом мире они остались вдвоем.

— Сесилия, — позвал он.

Она остановилась и перевернулась на спину, глядя на него с загадочной улыбкой.

—Думаю, не стоит заплывать дальше, — сказал он.

Он чувствовал, что в душе она с ним согласна, но в какой-то момент ее обуял дух противоречия, толкая на безрассудные поступки.

— Мне не страшно, — сказала она. — А вам?

— Мне кажется, я ловлю себя на том, что начинаю побаиваться, — признался он. — Побаиваться вас. Я больше не знаю, кто вы — женщина или русалка?

Ее сердце затрепетало при этих словах, а еще больше от тембра его срывающегося голоса. Он говорил, как зачарованный, и внезапно она поняла, что больше всего на свете ей хочется околдовать этого мужчину — очаровать, вскружить голову, свести с ума... Ей хочется не спать всю ночь напролет и думать о нем — как это уже было с ней минувшей ночью.

Она вновь отплыла от него, легко скользя по воде, и он устремился за ней.

— Хватит, — наконец выдохнул он. — Пощади, русалка! Простой смертный не может тягаться с тобой.

Она взяла его протянутую руку, и они, держась на воде и переводя дух, счастливо рассмеялись.

— Ты сумасшедшая! — воскликнул он, хохоча и невольно переходя на «ты». — Как можно так неразумно поступать?

—Для меня это разумно, — закричала она. — Я — русалка, плыву, куда хочу. Могу проплыть вокруг света.

— Возьми меня с собой, — неожиданно попросил он.

Море и небо закружились у нее перед глазами. Сейчас весь мир принадлежал ей, и все в нем было восхитительно.

— Что? Что ты сказал? — переспросила она, тоже переходя на «ты».

— Я сказал: возьми меня с собой, — повторил Джон со спокойной решимостью.

Он не заметил, что его рука сжимает ее руку, но Сесилия ощущала это пожатие, и сердце ее пело. Но из того же духа противоречия она возразила:

— Я не могу взять тебя с собой. Мы, русалки, плаваем сами по себе, и ни одному мужчине нет места рядом с нами.

Она отплыла от него и мгновенно нырнула — он увидел лишь точеные лодыжки, исчезающие в глубине. Джон тут же нырнул вслед за ней, и его охватил страх, потому что он потерял ее в этой синей мгле.

Наконец он ощутил, как она скользнула мимо него, будто и вправду была русалкой. На этот раз он не стал рисковать — сделал усилие, догнал ее и обхватил за талию.

Над ними была толща воды, в которую с трудом проникал солнечный свет. Теперь — вверх! Только — вверх! Они вынырнули, прорезав морскую гладь, и вновь окунулись в лучи солнечного света. Задыхаясь и смеясь, они смотрели друг на друга и вдруг умолкли, словно пораженные нахлынувшим на них чувством.

Берег был таким далеким, его почти не было видно. Над головой — голубое безоблачное небо, а вокруг — необозримое пространство моря. Они покачивались на его волнах, и никто не видел, что они сделали в следующий момент.

Джон медленно притянул ее к себе, его руки обвили ее шею, и вот он уже целует ее, а она ему отвечает.

Для Сесилии этот поцелуй был первым, если не считать того, который вырвал у нее силой сэр Стюарт. Втайне она часто представляла себе свой первый настоящий поцелуй с мужчиной, который завоюет ее сердце и пробудит в ней желание принадлежать ему.

И вот это случилось, именно в это мгновение она поняла, что Джон — именно тот мужчина, которого она ждала. Пытаясь скрыться, она могла бы уехать бог знает куда; но какое-то внутреннее чутье привело ее в это место, где она встретила ЕГО.

Слабый голос разума твердил ей, что неприлично так вести себя с малознакомым мужчиной, особенно если оба вы едва не раздеты. Но голос сердца был сильнее и утверждал обратное, ибо всем своим естеством она стремилась к НЕМУ.

Это был мужчина, которого выбрало ее сердце, однажды и навеки. Он — ее друг и защитник, а теперь она хотела назвать его возлюбленным и мужем.

Они нехотя разомкнули объятия, но не разомкнули руки, покачиваясь на волнах, страстно смотрели друг другу в глаза. Оба чувствовали, что с этой минуты в их жизнь вошло нечто новое и прекрасное.

— Сесилия, — пробормотал он, — прости меня...

— Тебе не за что просить прощения, — радостно перебила она его.

— С моей стороны неприлично было воспользоваться ситуацией... вдали от берега, когда ты так беззащитна...

Она чуть не рассмеялась вслух. Она вовсе не чувствовала себя беспомощной. Скорее — сильной и собранной. В конце концов, именно она настояла на том, чтобы заплыть подальше, он лишь покорно следовал за ней. Сесилия склонила голову набок и, дразня, заглянула ему в глаза.

Джон понял ее: это он беззащитен перед ее чарами. Но он знал, что должен сделать над собой усилие и вести себя как подобает.

— Мне... кажется, нам пора возвращаться, — неуверенно произнес он. — Ты так прекрасна, что я... я могу совсем потерять голову и забыть, что я — джентльмен.

Она звонко рассмеялась.

— Ты говоришь в точности как папа. Он всегда твердил, что необходимо вести себя «как подобает джентльмену», но, боюсь, люди всегда знали, что он не джентльмен. Со мной не нужно притворяться.

При этих ее словах Джон подумал, что она ведь ничего не знает о нем, возможно, считает не более чем управляющим гостиницы, — следовательно, не джентльменом. Он обманывает ее.

—Думаю, нам следует вернуться, — поспешно повторил он. — Мы далеко заплыли.

—Да, — неохотно согласилась Сесилия. — Полагаю, следует вернуться на землю.

Джон не стал уточнять, что она имеет в виду. Он тоже чувствовал, что побывал на небесах.

Они поплыли к берегу, и Сесилия вдруг осознала, как он далек. Расстояние казалось незначительным, когда она плыла в открытое море, полная сил и жажды приключений.

Но азарт прошел, солнце скрылось за тучами, и Сесилию охватило разочарование. Она не могла с уверенностью сказать, что ее тревожит. Она плыла и плыла, пока не устала, а берег, казалось, только отдалялся.

-Уже недалеко, — подбадривал ее Джон.

— Надеюсь, ты прав, — ответила она. — Мне надо было послушать тебя. Мы заплыли слишком далеко.

— Ты жалеешь? — спросил он.

Она покачала головой. У нее не хватало слов, чтобы описать свои чувства, но даже если бы она их нашла, то никогда бы не решилась сказать ему. Сесилию переполняли мысли и ощущения, ранее ей не известные. Она понимала, что не осознает их в полной мере, пока не закроется в своем номере и какое-то время не побудет одна. Ей надо было свыкнуться с ними, с той — новой — жизнью, которая, возможно, открывается перед ней.

Но сейчас силы быстро покидали ее, а берег был все так же далек.

—Держись за меня, — предложил Джон. — Положи руки мне на плечи.