На фабрике Костя работал более года, и все-таки постоянная его жизнь была в ином — в жадно поглощаемых книгах, в труде по самообразованию. В 1912 году за участие в демонстрации рабочих его выставили за дверь. Он устраивается учеником в каменотесную мастерскую, принадлежащую мужу тети Софьи — Стефану Высоцкому. Эта мастерская, кроме надгробных плит, каменных ограждений, получала заказы на выполнение каменных облицовок строившегося в это время моста Николая Второго (ныне Понятовского).

Вскоре Высоцкие переселяются в провинциальный город Груец, где заказов было побольше и сырья вдоволь. Этот переезд обрадовал Костю Рокоссовского. Ему нравилась природа маленького городка.

Дом Высоцких был обнесен живой изгородью из кустов сирени, жасмина и кустарниковых роз. Вдоль старинной, но разрушенной временем ограды высились стройные тополя, липы и каштаны.

Молодой каменотес работал на совесть и вскоре мог выполнять сложные заказы самостоятельно, высекая на обработанном камне свои инициалы.

Он не ограничивался только работой. Все свободное время он был занят в танцевальном кружке, где, как заядлый танцор, стройный и красивый юноша пользовался успехом у местных девушек. Влечение к музыке привело его в оркестр пожарной команды, где он играл на басовой трубе.

2

Наступило жаркое лето 1914 года, оно резко изменило судьбу Кости Рокоссовского. До конца дней своих он хранил в памяти лица дорогих ему людей и образы той земли, того края, который он покинул на заре своей юности, чтобы вернуться сюда только через три десятилетия, и то лишь для того, чтобы помочь своим землякам освободить поруганную землю от фашистов.

2 августа 1914 года Каргопольский полк под звуки духового оркестра вступил в город Груец.

В садах, на улицах города уже не было той красочной весенней зелени, а летний зной покрыл ее позолотой — приметой зрелости. В окрестностях Груеца бил поклоны земле и людям, которые ухаживали за ним, светло-синими головками лен; пушисто-розовым ковром укрывал поля клевер; сурепка возвышалась ярким желтым огнем над зеленью пшеницы и овса; щетинились усатыми колосьями поля ржи и ячменя.

Вступление полка в город стало как бы рубежом, разделяющим жизнь на мирную и военную. Груец стал последним пристанищем спокойного и тихого бытия для Кости Рокоссовского. Ладный и уютный домик с садом, любимые увлечения, милые сестры, Мария и Анна, дорогие родственники, вырастившие его и научившие ценить труд, цветы, особенно его любимые розы, — все это останется в прошлом. Налетевший ураган войны а затем и революции сметет волнующие душу мечты и надежды. А светлое будущее, находящееся далеко за горизонтом, будет покрыто плотным пологом кровавого тумана.

Трудно теперь судить, что побудило Костю уйти добровольцем в армию и за что он пошел воевать… «За веру, царя и отечество»?.. А может, глубокое фамильное чувство рыцарства повело его на фронт? Или же естественная тяга романтичного юноши к острым приключениям? По всей вероятности, все эти элементы так или иначе сыграли в этом решительном поступке свою роль.

Как бы то ни было, а стройный высокий юноша, с легкой усмешкой в голубых глазах, в фуражке с блестящим козырьком, из-под которой выглядывал светлый чуб, в белой рубашке с серым галстуком, в модном костюме с двумя рядами пуговиц, предстал перед полковым командиром Артуром Адольфовичем Шмидтом. В тот момент он торопился на банкет к местной знати и диктовал адъютанту полка поручику Лисовскому последний пункт приказа.

— Замечено мною в Варшаве и здесь, — басил обрусевший немец, — что нижние чины продают за бесценок черный хлеб или же просто выбрасывают его в расчете, что им на привале будет куплен новый хлеб. Объявить всем, что всякий нижний чин не только обязан хранить бережливо выдаваемое ему продовольствие, но и обязан съедать его, дабы иметь силы в предстоящей ему боевой работе.

Закончив диктовать и надев белые перчатки, полковник поднял глаза.

— А это что за молодец?

— Ваше высокоблагородие, — ответил адъютант, — местный житель из города просит зачислить в полк.

— Зачислить в полк? — Полковник устремил глаза на молодого человека. — Чем занимаетесь?

— Работаю каменотесом, ваше высокоблагородие!

— Как зовут?

— Рокоссовский Константин, — ответил юноша, глянув на стоявших в сторонке местных девчат и парней.

— Сколько лет?

— Восемнадцать.

— Вы мне нравитесь, но я подчиняюсь закону. В армию мы берем лиц, достигших 21 года. Так что извольте не обижаться.

— Ваше высокоблагородие, возьмите меня, не пожалеете. Я буду все добросовестно делать, что скажете. Буду стараться изо всех сил. Я очень многое умею.

— А на лошади вы скакать умеете? — глянул полковник на часы.

— В имении дяди Александра я объезжал непокорного жеребца. Дядя сказал, что из меня получится хороший наездник.

— Хороший наездник, говоришь? — Полковой командир с интересом осмотрел крепко сбитую фигуру каменотеса, затем повернулся к адъютанту. — А где наш неукротимый Ад?

— Здесь, рядом, в обозе.

— Так вот, Константин, Ад еще никому не позволил сесть на себя верхом, — сказал полковник, улыбаясь. — Не струсишь?

— Не струшу, ваше высокоблагородие!

— Если ты на него сядешь, дарю тебе эту лошадь и зачисляю в полк.

По команде поручика Лисовского на площадь, где проходил разговор, привели крепкого статного каурого коня, который тут же встал на дыбы, вызвав дружный смех молодежи.

— Ну, давай, молодец, покажи свою прыть, — проговорил полковник, заведомо зная, что он поставил перед юношей невыполнимую задачу.

Рокоссовский сбросил с себя пиджак, снял галстук и протянул их симпатичной белокурой барышне:

— Зосенька, подержи!

— Костя, я за тебя боюсь.

— Волков бояться — в лес не ходить, — сказал он, не сводя глаз с лошади.

Рокоссовский подошел к коню, схватил за узду, резко повернул мордой к солнцу — он заметил, что конь пугается собственной тени; затем рядом с ним пробежал по улице и, слегка натянув поводья, легким и быстрым прыжком вскочил на коня. Ад встал на дыбы, но Костя припал головой к могучей шее и, поглаживая коня, слегка натянул поводья, стараясь не дергать за узду. Конь рванулся вперед и, поднимая пыль, поскакал по улице.

Когда Рокоссовский спустя несколько минут подъехал к полковнику, тот уже отдал приказ о зачислении его в полк:

«Мещанина гмины Комарово Островского уезда Рокоссовского Константина Ксаверьевича, родившегося в 1896 году, зачислить на службу в вверенный мне полк охотником рядового звания, коего зачислить в списки полка и на довольствие с сего числа с назначением в 6-й эскадрон».

3

Так Константин Рокоссовский стал рядовым Каргопольского полка 5-й кавалерийской дивизии. Кавалерия в те далекие времена была, пожалуй, самым привлекательным родом войск: уланы, драгуны, гусары, кубанские, донские, терские и другие казачьи полки.