Одолеваемый этими невеселыми мыслями, я принялся методично тыкать бронированным пальцем в дисплей коммуникационной системы. Получалось не очень – столетняя матрица порядком потеряла в чувствительности, а снимать перчатку категорически не хотелось. Так что пришлось мучиться, раздраженно чертыхаясь под нос. По этой причине я не сразу заметил странность в поведении питомца. Вернее, что-то такое свербело в мозгу, но взгляд на картинку с ППМ я скосил лишь тогда, когда Петрович бесцеремонно прошлепал в пилотскую кабину и взгромоздился на пульт, почти упершись носом в блистер.

– Эй, ты чего там высмотрел?

– Стр-ранное-у-а-а-а!..

Ага, в своем репертуаре. Ну-ка, ну-ка… Я перевел камеру в «стереорежим» и остолбенел: за сверхпрочным стеклом, в каких-то сантиметрах от Петровичева носа клубилась тьма. Сначала это было чуть заметное лохматое облако, но с каждой секундой оно становилось все плотнее и компактнее, а заодно и обзаводилось знакомыми очертаниями…

– Коте-о-онок…

Судя по мысленному «голосу» (да и синтезатор коннектора среагировал), мой напарник находился в состоянии глубокого… скажем так, офигения. Да и я был почти в шоке: едва сформировавшаяся гротескно-неуклюжая… хм… сущность неуверенно подергала грубо очерченными лапами, робко махнула хвостом, а потом вдруг приникла носом к блистеру. Точь-в-точь как некогда афалина Варька на Нереиде. И мало того, начала тереться головой о стекло, явно выказывая расположение к оторопевшему Петровичу. Полупрозрачный шлейф из одноклеточных водорослей еще больше усиливал шок.

– Нес-с-смыш-ш-шленыш-ш-ш…

Вспомнив аналогичный нереидский опыт, я попытался «подслушать» напарника в мысленном диапазоне и едва не утонул во всепоглощающем любопытстве. Сущность за бортом с детской жадностью тянулась к новым знаниям, с детской же непосредственностью сметая все преграды на своем пути. Действительно, котенок-несмышленыш.

А вообще амбец, ребята. Есть первичная коммуникация. Можно вас, дорогой товарищ Денисов, с очередным открытием поздравить. И ведь тоже на нобелевку тянет. Ч-черт! Теперь точно рука не поднимется… Что я там Варьке насчет карантина втирал? А ведь придется организовывать. Ума не приложу, с кого начинать. Разве что с генерала Соломатина, главы чернореченских «мародеров». Вроде бы вменяемый военный, и Тарасов его ценит. Генерала Злобина, начальника гарнизона, на начальном этапе лучше не беспокоить, у него задачи другие. А вот главного научника оттуда же, Зайцева Льва Валентиновича, подпускать к «котейке» только в суровом ошейнике. Про федералов молчу. Тем, скорее всего, дела индейцев будут побоку. Что для них разумный планктон? Один заход бомбардировщика класса «космос-атмосфера». А в Океанариуме я и не знаю никого, так что без посредников не обойтись…

Обреченно вздохнув, я вышел из «стереорежима» и развернул на дисплее коммуникационной системы интерфейс передатчика. И ведь снова Варька своего добилась! Зар-раза… И как это у них получается?..

– Борт один-семнадцать «Тунец»! Вызывает борт шесть-один «сирена»! На связи лейтенант Денисов, как слышите, прием?.. Борт один-семнадцать…

Чует мое сердце, охренею объяснять. Чего уж там, судьба такая. Но на душе почему-то стало очень легко.