Но спустя мгновение надежда угасла, и Гвенвивар вновь улеглась отдыхать.

Прошло уже так много времени.

* * *

– Эта фигурка связана с каким-то существом, – выдохнул чародей.

– И с очень могущественным, смею тебя заверить, – сказал Энтрери. – Если ты научишься повелевать ею, у Гильдии появится необычайно сильный союзник.

– Но как я могу отблагодарить… – начал было Ла Валль и тут же умолк, поняв, что убийца уже назвал ему цену статуэтки. – Пожалуй, ты прав. Зачем лишний раз волновать Пуука историями, до которых ему нет никакого дела. – Он рассмеялся и набросил на хрустальный шар цветастое покрывало.

Хлопнув Ла Валля по плечу, Энтрери двинулся к двери. Они не виделись три года, но по-прежнему отлично понимали друг друга.

Теперь, когда убийца узнал о приближении Дзирта и его друзей, у него появилось множество дел. И прежде всего надо было сходить в Темницу Девяти повидаться с Реджисом.

Убийце нужен был еще один подарок для эльфа.

Книга 3. Империя теней

Глава 16. Нет места кошмарнее

Энтрери шагал по мрачным закоулкам Калимпорта легко и бесшумно – так филин перелетает с ветки на ветку в ночном лесу. Здесь он был дома. Убийца знал город как свои пять пальцев, и все здесь знали его. Ночные обитатели Калимпорта уже прослышали о его возвращении и догадывались, что он находится где-то поблизости, может быть даже у них за спиной.

Энтрери с трудом сдерживал улыбку всякий раз, когда краем уха слышал торопливый шепот: старые разбойники и бродяги спешили поведать молодым и неопытным о возвращении короля. Энтрери никогда не позволял своей славе, хотя она и была завоевана с честью, нарушить то состояние постоянной готовности к бою, которое позволило ему выжить и стать тем, кем он был сейчас. Он отлично знал, что здесь, на темных ночных улицах огромного города, слава непобедимого бойца делает его чрезвычайно заманчивой мишенью для множества, возможно, менее удачливых, но при этом ничуть не менее честолюбивых убийц.

Поэтому первое, что ему предстояло сделать по возвращении, не считая, конечно, встречи с Пашой Пууком, – это восстановить ту разветвленную сеть помощников и доносчиков, что делала его столь неуязвимым в прошлом. Памятуя о быстро приближающихся к городу эльфе и его товарищах, убийца придумал первое задание для одного из своих верных друзей.

– Я уже слышал о твоем возвращении, – пискнул похожий на мальчишку коротышка хафлинг, глядя, как Энтрери, согнувшись в три погибели, протискивается в его комнатку в дешевой таверне под названием «Кольца змеи». – И полагаю, что сейчас об этом судачит весь город.

Энтрери кивнул, давая понять, что рад снова оказаться дома.

– Скажи мне, друг мой Дондон, что изменилось за это время?

– Мало что. И вместе с тем очень многое. Правила игры на улицах не меняются. Меняются игроки, – ответил хафлинг, обернувшись и взглянув Энтрери прямо в глаза. – Когда Артемис Энтрери уехал, его трон на время освободился, – продолжал Дондон.

Энтрери снова кивнул, и хафлинг, глубоко вздохнув, несколько расслабился.

– Пуук по-прежнему собирает дань с купцов и мореходов? – спросил Энтрери. – Кто теперь главный на улицах?

– Все еще Пуук, – ответил Дондон. – Во всяком случае, все дела вершатся его именем. Но он нашел себе нового помощника вместо тебя. А тот привел с собой целую стаю. – Дондон задумался и, тщательно взвешивая каждое слово, добавил: – Пожалуй, правильнее будет сказать, что повелевает не Пуук, но считается, что улицы по-прежнему повинуются ему.

Энтрери сразу понял, о чем ведет речь маленький хафлинг.

– Ты имеешь в виду Расситера, – угрюмо сказал он.

– Да. О нем и о его сородичах можно рассказывать очень долго, – усмехнулся Дондон, пытаясь зажечь лампу. – В нужный момент Пуук дает крысолюдям определенную свободу, и тогда самые отъявленные негодяи стараются не вставать на пути Гильдии… Расситер и его ребята отлично знают свое дело и достигли высокого положения в Гильдии воров.

– Тем больнее им будет падать.

То, как Энтрери сказал это, заставило Дондона оторваться от лампы. Глянув на убийцу, хафлинг наконец узнал того самого Артемиса Энтрери, искусного бойца, который в свое время создал на улицах Калимпорта собственную империю теней. Дондон невольно поежился.

Увидев, какое впечатление произвели на хафлинга его слова, Энтрери решил сменить тему разговора.

– Ладно, хватит об этом, – сказал убийца. – Тебя это не касается, мой маленький друг. У меня есть для тебя более подходящая работа.

Дондон в конце концов сумел зажечь лампу и, пододвинув своему старому хозяину стул, приготовился слушать.

Их разговор продолжался больше часа. Затем Энтрери ушел. Открыв окно, он спрыгнул вниз и исчез во мраке аллеи. Сейчас надо было действовать незаметно. Убийца был уверен, что Расситер не посмеет напасть, до тех пор пока хорошенько не изучит его, пока не почувствует, насколько в действительности силен новый противник.

Но на этот раз Энтрери, пожалуй, несколько недооценил врага, вернее, то, насколько прочно Расситер и его вонючие сородичи обосновались на улицах города. Не прошло и пяти минут с того момента, как Энтрери ушел от Дондона, как дверь в каморку хафлинга с треском распахнулась.

И вошел Расситер.

– Чего он от тебя хотел? – спросил крысиный оборотень и без приглашения плюхнулся на стул.

Дондон отошел в дальний угол, заметив при этом, что в коридоре стоят еще двое крысолюдей. С момента их первой встречи прошло уже больше года, но всякий раз, находясь рядом с Расситером, хафлинг чувствовал себя на редкость неуютно.

– Ну же, рассказывай, – поторопил его Расситер, и, когда он повторил вопрос, голос его зазвучал жестко и властно. – Чего хотел от тебя Энтрери?

Дондон меньше всего на свете желал оказаться между двух огней – между оборотнями и убийцей, но выбора у него не было, хотя он и знал, что стоит Энтрери узнать об этом разговоре – и дни его сочтены.

И все-таки, если бы он не рассказал оборотню все, что тот хотел знать, не менее неизбежная смерть грозила стать гораздо более долгой и мучительной.

Поняв, что делать нечего, он подробно, слово в слово, изложил Расситеру весь разговор.

К превеликому удивлению хафлинга, Расситер наказал ему делать все в точности так, как того хотел Энтрери. Оборотень сразу понял, как обернуть дело в свою пользу. Выслушав Дондона, он, поглаживая гладко выбритые щеки и подбородок, надолго задумался и живо представил себе, каковы будут плоды победы, которая сейчас сама шла ему в руки. Его рот мечтательно приоткрылся, и кривые крысиные зубы засверкали еще более ярким, чем обычно, призрачно-желтым светом.