довольно хорошо. Потратила на это всего полторы недели. Для моих умственных способностей и с улиточной скоростью обучения — это вполне быстро. В итоге, я сейчас могу запечатать любой предмет весом до десяти килограммов. На каждую вещь я использую свою серию печатей. Так на кунаи мне нужна лишь одна печать, а вот, чтобы распечатать мою Заразу (свиток лидера организации, который передал мне Минато), мне нужна серия аж из семи печатей.

Во внутренний мир я перенесла из дома многое. Не переносила только документы — вдруг внутренний мир перестанет работать, и я не смогу ничего вернуть обратно. Ладно фотографии, оружие и свитки, но вот документы — это уже серьёзно.

Хирайшин но дзюцу я, вроде, обучилась, но в тоже время техникой это полноценно не назвать. Могу перемещаться всего раз десять-пятнадцать, а потом объём чакры падает до критического уровня. И это если брать расстояние всего лишь в километр. И вот это за месяц обучения. Минато мог переноситься тысячу раз, а я всего пятнадцать. Мне ещё учиться и учиться: надо, во-первых, увеличить скорость, так как я это делаю во время боя очень медленно, а во-вторых, уменьшить объём чакры на один такой бросок. Так как сейчас я трачу на это 50 единиц чакры, а это о-очень много. Минато, я уверена, тратил на это не больше десятой энергии чакры. Правильное распределение чакры, создание техник при минимальных затратах — вот совершенный уровень контроля.

С такими вот мыслями я дошла до кладбища. Эх… сколько раз я его уже посещала в этот месяц, да и вообще в этой жизни. В октябре я приходила сюда к родителям, к Минато, к погибшим на войне товарищам и к Макото.

Вот и в этот раз я направлялась к нему…

Зайдя на территорию кладбища, я увидела Джеро. Он стоял, засунув руки в карманы и, сгорбившись, смотрел на могилу. Несмотря на то, что он стоял в луже, я тихо подошла к нему и, встав рядом, посмотрела на каменную плиту.

Макото Хамада

15.11.1043 — 20.09.1056

Двенадцать лет мальчику было… Всего двенадцать…

— За что он умер… — тихо выдавил Джеро.

— Ты и сам знаешь ответ.

— Наруто не стоил того, чтобы отдать за него жизнь… Он же не был с Макото хорошо знаком.

— Я с тобой тоже не хорошо знакома… Джеро… Но если бы я была на месте Макото, а ты на месте Наруто, то я бы сделала то же самое… — он перевёл на меня хмурый взгляд и опустил обратно на каменную плиту, под которой отныне и навечно будет лежать его лучший друг.

— Я не хочу жить в таком мире… — пробормотал он практически шёпотом, и неожиданно подул сильный ветер, заставляя меня сжаться от холода в кимоно и наклонить пониже голову, чтобы капли дождя не попадали в глаза.

Всё противно промокло, вплоть до футболки. Волосы уже неприятно прилипали к лицу, а сандалии хлюпали. Тяжёлые капли ударяли по голове, от чего со временем её приходилось поглаживать или потряхивать.

— Тогда постарайся улучшить его, Джеро, насколько ты можешь это сделать…

— Этот мир уже не исправить. Он прогнил. Здесь невиновные умирают, а те, кто виноват, живут долго и счастливо безнаказанными. Здесь детей отправляют на смерть, как кусок мяса. В нашем мире сплошные войны, и последние три мировых войны за последние сорок шесть лет это подтверждают. С самого детства нас растят убийцами, Ариза, чтобы мы сражались, убивали и умирали, сражались, убивали, и умирали. И так снова, снова и снова. А если мы не можем — нас убьют, потому что в этом мире решает только сила. У кого сила — у того власть. И люди за неё готовы убивать самых близких! В этом мире нет справедливости и его нет смысла спасать! — повысил он тон и, прищурив глаза, строго на меня посмотрел. Но задерживать взгляд не стал, а сразу развернулся и пошёл прочь, тем самым говоря мне, что больше разговаривать не желает. Меня очень зацепило такое высказывание, и я задержала его за руку.

— Но ведь в жизни есть и положительные моменты! — смотря ему прямо в глаза, уверенно проговорила я, а потом крепко обняла его, стараясь поддержать. — Джеро… даже после самой тёмной ночи наступает рассвет… И придёт новый счастливый день. И удача улыбнётся тебе, Джеро. Нельзя думать только о плохом, это приведёт к очень губительным последствиям.

«Я не понимаю… Это проклятие ненависти клана Учиха, или у него просто депрессия из-за смерти друга? Если он продолжит думать только в таком ключе, то он просто свернёт на тёмную дорожку».

— Дело не во мне… — протянул он, не обнимая в ответ. — Дело в том, что в мире, где нас растили, слишком много гнили…

— Наш мир очень запутан, — перебила я, покрепче обняв его. — Тут всё переплетено. Да, он жесток, но он и добр. И в нём, кроме зла, так много всего прекрасного. Только посмотри… какая чудесная осень…

«Не умею я успокаивать, но и пройти мимо не могу…»

— Которую Макото уже не увидит, — снова в своей трагичной манере повторил он, и я, отстранившись, посмотрела в глаза.

— Увидит… Через тебя, но увидит… И сестра твоя тоже увидит, — чуть улыбнулась я. — И ты её найдёшь…

— Не найду… Она мертва, — обречённо покачал он головой.

— Никогда не сдавайся, Джеро. И не верь словам. И день, когда ты найдёшь её, обязательно наступит!

Я уверена, что его сестра жива. Где-то да жива. Что она есть в нашем мире.

— Спасибо, Ари… ты хороший друг, — чуточку улыбнулся он. — Можно тебя о кое-чём попросить?

— Ну, смотря о чём.

— Я откажу Данзо, можно и тебя попросить не вступать в Корень? — осиплым голосом проговорил он. — Мне он как-то… Не нравится…

— Хорошо, я тоже откажу ему, — кивнула я.

— Обещаешь? — протянул он мне руку.

— Да, — уверенно её пожала.

«В конце концов, я и так собиралась отказать этому ублюдку. Он хотел сдать меня на опыты Орочимару! Я к этому мудаку ни ногой, и пусть только попробует меня заставить».

— Спасибо.

***

Я громко постучалась в кабинет Хокаге поздним октябрьским вечером пятьдесят шестого. За дверью послышался уставший женский голос, разрешающий войти, и я неспешно переступила порог.

В кабинете было