m. Римляне делают вид, будто Одиссей и Диомед унесли только поддельный Палладий, который был выставлен на всеобщее обозрение, и что Эней, когда пала Троя, спас подлинную святыню, тайком вынеся ее вместе с другими священными предметами и благополучно доставив в Италию16.

1Аполлодор. Эпитома V.8; Цец. Схолии к Ликофрону 911; Софокл. Филоктет 1 и сл.

2Гигин. Мифы 102; Евстафий. Комментарии к Гомеру с. 330; Филострат. Диалог о героях 5.

3Павсаний I.22.6.

4Аполлодор. Цит. соч.; Филострат. Цит. соч. и Филоктет 915 и сл. и 1409 и сл.

5Орфей и Дионисий. Цит. по: Цец. Цит. соч. 911; Аполлодор. Цит. соч.

6Цец. Цит. соч. 61—62; 64 и 911; Аполлодор III.12.6.

7Аполлодор. Цит. соч. V.9; Цец. Цит. соч. 143 и 168; Еврипид. Троянки 955—960; Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия II.166.

8Аполлодор. Цит. соч. V.9—10; Софокл. Филоктет 606; Орфей. Цит. по: Цец. Цит. соч. 911; Диктис Критский IV.18.

9Софокл. Филоктет 1337—1342; Павсаний V.13.3; Аполлодор. Цит. соч.; Цец. Цит. соч.

10Аполлодор. Цит. соч. V.11; Гомер. Одиссея XI.506 и сл.; Филострат. Картины 2; Квинт Смирнский. События после Гомера (Posthomerica) VI.57—113 и XII.169—430.

11Схолии к «Одиссее» Гомера XI.520; Диктис Критский IV.14; Малая Илиада. Цит. по: Павсаний III.26.7; Аполлодор. Цит. соч. V.12.

12Диктис Критский IV.22 и V.8.

13Еврипид. Гекуба 239—250; Гомер. Цит. соч. IV.242 и сл.

14Аполлодор. Цит. соч. V.13; Сервий. Цит. соч. II.166; Схолии к «Илиаде» Гомера VI. 311; Суда под словом Panadium; Диктис Критский V.5 и 8.

15Конон. Повествования 34; Сервий. Цит. соч.

16Дионисий Галикарнасский I.68 и сл.; Овидий. Фасты VI.434.

* * *

1. Все в этом сюжете имеет вид романического повествования или драмы, за исключением похищения Палладия, странного отказа Гекабы выдать Одиссея (см. 168.5) и смерти Париса от раны в лодыжку (см. 92.9; 126.3 и 164.j). Лопатка Пелопа была, вероятно, костью морской свиньи (см. 109.5). Рассказ о том, как Филоктет погиб от яда, т.е. стрел Геракла, смоченных в крови Гидры, вероятно, является самым древним (см. 162.l).

2. Павсаний сообщает (V.13.3) о том, что, когда греки возвращались из-под Трои, корабль, на котором находилась плечевая кость Пелопа, затонул в бурю у берегов Эвбеи. Много лет спустя эритрейский рыбак по имени Дамармен вытащил сетью кость такого большого размера, что счел за лучшее спрятать ее в песке, а сам отправился к Дельфийскому оракулу спросить, чья это кость и что подобает с ней сделать. Аполлон устроил так, что в тот же день явились посланцы из Элеи, желавшие узнать о том, как избавиться от моровой язвы. Пифия ответила элейцам: «Найдите лопатку Пелопа». Дамармену она сказала: «Отдай эту кость посланцам». Элейцы щедро его наградили и сделали должность хранителя этой реликвии наследственной в его семье. К моменту посещения Элиды Павсанием реликвия уже пропала, вероятно, под действием времени и морской воды, в которой кость долго лежала.

Тем временем Афина внушила Прилу[319], сыну Гермеса, мысль о том, что в Трою можно проникнуть с помощью деревянного коня, и мастер Эпей, сын Панопея, фокиец из Парнаса, вызвался построить такого коня с помощью Афины. Впоследствии, понятно, Одиссей присвоил все заслуги себе1.

b. Эпей привел с Киклад к Трое тридцать кораблей. В доме Атрея ему принадлежала должность водоноса, что отображено на фризе храма Аполлона в Карфее. И хотя он был умелым кулачным бойцом и искусным ремесленником, но родился трусом. Так наказали боги его отца за нарушение клятвы — Панопей ложно поклялся именем Афины не прикасаться к тафосской добыче, доставшейся Амфитриону. С тех пор трусость Эпея вошла в поговорку2.

c. Эпей построил огромного пустотелого коня, использовав еловые доски, а сбоку предусмотрел откидную дверцу. С другого бока были вырезаны большие буквы, означавшие, что конь посвящается Афине: «В благодарность за будущее благополучное возвращение домой греки посвящают этот дар богине»3. Одиссей уговорил самых храбрых греков надеть все доспехи и по веревочной лестнице забраться через откидную дверцу внутрь коня. Количество воинов внутри коня называют по-разному: двадцать три, тридцать, даже пятьдесят и, что вообще невероятно, три тысячи. Среди них были Менелай, Одиссей, Диомед, Сфенел, Акамант, Фоант и Неоптолем. Угрозами и посулами удалось уговорить присоединиться к отряду и Эпея. Он поднялся последним, поднял после себя лестницу и, поскольку лишь ему был известен секрет двери, сел рядом с запором4.

d. Ночью оставшиеся с Агамемноном греки выполнили все, что им велел Одиссей, а именно: сожгли свой лагерь, вышли в море и затаились у берегов Тенедоса и Калиднийских островов в ожидании вечера. Лишь племянник Одиссея Синон, внук Автолика, не уплыл с ними, чтобы было кому разжечь сигнальный огонь для возвращающихся кораблей5[320].

e. На рассвете троянские лазутчики сообщили, что греческий лагерь полностью сгорел, а сами греки ушли, оставив на берегу огромного коня. Приам с несколькими сыновьями отправился туда, чтобы убедиться во всем самому, и, когда они стояли, пораженные зрелищем, Тимоэт нарушил молчание. «Раз это дар Афине, — сказал он, — предлагаю взять его в город и установить в посвященной богине цитадели». «Ни за что! — вскричал Капис[321]. — Афина слишком долго благоволила грекам. Мы должны или тут же сжечь коня или взломать его и посмотреть, что внутри». Приам поддержал Тимоэта. «Мы поставим коня на катки, — сказал он, — никто не смеет осквернять собственность Афины». Конь оказался слишком большим и не мог пройти в ворота. Даже когда разобрали часть стены, он четыре раза застревал. С невероятным трудом троянцы втащили коня в город, из соображений безопасности заложив снова проход в стене. Вокруг коня еще раз возник жаркий спор, когда Кассандра объявила, что в коне прячутся вооруженные люди. Ее поддержал ясновидец Лаокоон, сын Антенора, которого по ошибке иногда называют братом Анхиса. С криком: «Глупцы, не верьте грекам, дары приносящим!»[322] — он бросил в коня свое копье и оно, дрожа, вонзилось ему в бок, отчего оружие внутри коня зазвенело. Раздались крики: «Разрушить его!» «Сбросить со стены!» Но сторонники Приама стояли на своем: «Пусть останется»6.