— сказала Робин. Это объясняло, почему миссис Фернсби никогда не брала трубку.

— Ну, — сказал Руфус, посмотрев на часы, — это действительно все, что я могу вам сказать, и поскольку у меня много работы…

— Последний вопрос, если вы не возражаете, — сказала Робин, ее сердце снова начало колотиться, когда она достала из сумки свой мобильный телефон. — Можете ли вы припомнить, чтобы у кого-нибудь на ферме была камера Полароид?

— Нет. Ты не должен был брать там ничего подобного. К счастью, я оставил свою Nintendo в машине отца, — сказал Руфус с довольной ухмылкой. — Роуз пыталась взять свою с собой, но ее конфисковали. Наверное, она до сих пор там.

— Это может показаться странным вопросом, — сказала Робин, — но Роуз когда-нибудь наказывали на ферме?

— Наказывали? Насколько я знаю, нет, — сказал Руфус.

— И она определенно выглядела расстроенной из-за ухода? Не была рада уходить?

— Да, я уже говорил вам об этом.

— И — это еще более странный вопрос, я знаю — она когда-нибудь упоминала, что носила маску свиньи?

— Маску свиньи? — повторил Руфус Фернсби, нахмурившись. — Нет.

— Я хочу показать вам одну фотографию, — сказала Робин, думая, даже когда она это сказала, насколько неправдивым было это заявление. — Это очень неприятно, особенно для родственника, но я подумала, не могли бы вы сказать мне, является ли смуглая девушка на этой фотографии Роуз.

Она подняла одну из фотографий с изображением маски свиньи, на которой темноволосая девушка сидела одна, голая, с широко расставленными ногами, и передала ее через стол.

Реакция Фернсби была мгновенной.

— Как…? Вы… это отвратительно! — сказал он так громко, что головы в переполненном кафе повернулись. — Это точно не моя сестра!

— Мистер Фернсби, я…

— Я буду обращаться к адвокатам по поводу вас! — бубнил он, поднимаясь на ноги. — Адвокатам!

Глава 109

…возникают раздражающие споры, как у супружеской пары. Естественно, такое положение вещей не является благоприятным…

И-Цзин или Книга Перемен

— А потом он удрал, — заключила Робин сорок минут спустя. Теперь она сидела рядом со Страйком в его припаркованном БМВ, из которого он наблюдал за офисом человека, которого они прозвали Хэмпстедом.

— Хм, — сказал Страйк, держа в руках один из кофе на вынос, которые Робин купила по дороге. — Так он пришел в ярость, потому что это его сестра, или потому что боялся, что мы заявим, что это она?

— Судя по его реакции, это могло быть и то, и другое, но если это была не Роуз…

— Почему кто-то, выдававший себя за женщину-полицейского, пытался отговорить его от разговора с нами?

— Да, точно, — сказала Робин.

Она позвонила Страйку сразу после выхода из Института гражданских инженеров, и он попросил ее встретиться с ним на Дорсет-стрит, в нескольких минутах езды на метро. Страйк просидел все утро в своей припаркованной машине, наблюдая за входом в офис Хэмпстеда: он предполагал, что это занятие окажется безрезультатным, поскольку единственная подозрительная деятельность Хэмпстеда до сих пор осуществлялась ночью.

Страйк отпил кофе, затем сказал:

— Мне это не нравится.

— Извини, я думала, что ты…

— Не про кофе. Я имею в виду эти таинственные телефонные звонки всем, кого мы опрашиваем. Мне не нравится, что за нами следит “Корса”, или парень, наблюдавший за офисом вчера вечером, или тот парень, преследующий тебя в метро.

— Я же говорила, что он меня не преследовал. Я просто нервничаю.

— Да, но я не был взволнован, когда вооруженный злоумышленник пытался прорваться в дверь нашего офиса с пистолетом, хотя Кевин Пирбрайт вполне мог быть взволнован, когда понял, что сейчас получит пулю в голову.

Теперь Страйк достал из кармана мобильный телефон и протянул его Робин. Посмотрев вниз, она увидела ту же самую лестную фотографию Джонатана Уэйса, что и на огромном плакате на крыше дома рядом с ее квартирой. Надпись гласила:

Интересуетесь Всеобщей Гуманитарной Церковью? Присоединяйтесь к нам по адресу

19.00 Пятница, 12 августа

СУПЕРСЛУЖБА 2016

ПАПА ДЖЕЙ В ОЛИМПИИ

— Вряд ли сегодня в “Олимпии” найдется человек, которого больше, чем меня, интересует Всеобщая Гуманитарная Церковь, — сказал Страйк.

— Ты не можешь пойти!

И хотя она тут же устыдилась собственной паники и забеспокоилась, что Страйк сочтет ее глупой, сама мысль о том, чтобы войти в помещение, где заправляет папа Джей, вызвала у Робин воспоминания, которые она пыталась подавить каждый день с тех пор, как покинула ферму Чепменов, но которые всплывали почти каждую ночь в ее снах.

Страйк понимал непропорциональную реакцию Робин лучше, чем она сама. Долгое время после того, как ему оторвало половину ноги во взорвавшейся машине в Афганистане, наблюдались некоторые переживания. Некоторые звуки, даже некоторые лица вызывали у него первобытную реакцию, на овладение которой ушли годы. Особый грубый юмор, которым он делился с теми, кто его понимал, помогал ему пережить самые мрачные моменты, и именно поэтому он сказал:

— Типичная реакция материалиста. Лично я думаю, что очень быстро стану чистым духом.

— Ты не можешь, — сказала Робин, стараясь говорить разумно, а не так, как будто пыталась развеять яркие воспоминания о том, как Джонатан Уэйс надвигался на нее в той павлиньей голубой комнате, называя ее Артемидой. — Тебя узнают!

— Чертовски на это надеюсь. В этом вся суть.

— Что?

— Они знают, что мы их расследуем, мы знаем, что они знают, они знают, что мы знаем, что они знают. Пора перестать играть в эту дурацкую игру и действительно посмотреть Уэйсу в глаза.

— Страйк, если ты расскажешь ему что-нибудь из того, что мне говорили на ферме Чепмена, у этих людей будут большие, большие неприятности!

— Ты имеешь в виду Эмили?

— И Лин, которая все еще внутри, правда, и Шона, и даже Цзян, не то чтобы он мне очень нравился. Ты путаешься…

— С непонятными мне силами?

— Это не смешно!

— Я не думаю, что это хоть сколько-нибудь смешно, — без улыбки ответил Страйк. — Как я только что сказал, мне не нравится, как все это происходит, и я не забыл, что на данный момент у нас есть одно явное убийство, одно подозреваемое убийство, два принуждения к самоубийству и два пропавших ребенка — но кем бы ни был Уэйс,