Лидирующую роль всегда берет на себя та или иная группа (класс, сословие), обеспечивая не только руководство национальным движением, но и теоретическое обоснование целей движения и своей главенствующей роли в нем. Далеко не всегда такой лидирующей силой становится актуальная политическая элита, это могут быть или слои, добившиеся ведущего положения в экономике и стремящиеся к политической эмансипации (буржуазия и средний класс в XIX в.), или широкие народные массы, пришедшие в политику в благоприятных условиях, например на гребне Освободительной войны начала XIX в.

Процесс образования нации в Германии берет свое начало в истории Священной Римской империи, которая с XV в. получила официальное название Священной Римской империи германской нации. Представляется, что в данном контексте под германской (имперской) нацией понимается нация князей, т. е. политическая элита империи, объединенная под эгидой императора (избрание которого, а соответственно и вся деятельность в значительной степени зависели от тех же князей) и связанная сформировавшимся единым самосознанием. Князья, заинтересованные в сохранении существующей внутренней структуры империи, выступали гарантами ее консервации, не давая возможности для ее трансформации в единое унитарное государство. Именно в этот период сложилась дуалистическая система, в определенной степени характерная даже для современной Германии, — формирование земельного и одновременно общегерманского (имперского) самосознания, а затем и патриотизма. В разные периоды германской истории на первый план выходил то один, то другой фактор (наличие общего внешнего или внутриимперского врага, расцвет или упадок культуры, формирование немецкого языка и т. д.), при этом, с нашей точки зрения, внутриземельные связи были всегда сильнее, чем «общегерманские». Показательно в этом отношении постепенное «выделение», обособление австрийских земель из состава империи, несмотря на то что с середины XV в. Габсбурги почти без перерывов занимали имперский престол.

Ситуация в других германских княжествах была еще более острой, не последнюю роль в укреплении центробежных тенденций сыграла Реформация и последующий церковный раскол. Часть подданных империи воспринимала папскую власть как силу, враждебную Германии, что было абсолютно неприемлемо для другой ее части. Всерьез говорить о формировании нации в современном понимании этого слова при наличии такого количества факторов, разделяющих жителей страны (отсутствие единого государства и полной свободы передвижения, внутренние границы, а кроме этого еще и разница (и даже враждебность) конфессий, календарей и т. д.), не приходится. Надо отметить, что уже сложившейся к XVI в. «нации князей» Реформация Лютера нанесла серьезный удар, лишив их одного из основных объединяющих факторов — религиозного.

Что же собственно оставалось в качестве интегрирующего фактора, который мог поддерживать и укреплять чувство «надземельной», «германской» идентичности. В роли такого фактора выступили прежде всего язык и связанная с ним культура (здесь как раз очень большую роль сыграл Лютер, переведя на немецкий язык Библию и создав тем самым литературный образец на основе верхненемецкого диалекта, а существующее к этому времени книгопечатание позволило достаточно быстрыми темпами распространять любое знание, в том числе и литературное). В период острого кризиса и окончательного распада империи (1789–1806) начинает утверждаться отличное от французского/западноевропейского понимание нации. Многие мыслители, в том числе Ф. Шиллер, И.Г. Фихте, стали определять немецкую нацию через понятие общей культуры, прежде всего литературного языка, а не общность истории и государства. Понятие «Kultumation», которое не совсем точно переводится на русский язык как «культурная нация», утвердилось только на рубеже XIX–XX вв., в частности в работах Ф. Мейнеке, который говорил о «немецкой культурной нации», противопоставляя ее «государственным нациям» (например, французской или английской). Этот подход был обусловлен стремлением обосновать нераздельную общность немецкого народа, вернее людей, пользующихся одним литературным языком. При этом почти всегда идея языковой общности дополнялась пропагандой этнического или расового единства[16], что в дальнейшем стало одним из идеологических обоснований великогерманских политических притязаний[17].

В XVIII в. под влиянием Просвещения в Германии сформировалась особая группа интеллектуалов, в которую входили в том числе Гёте, Шеллинг, Кант, Фихте, Гердер, Шиллер и др. Начало ей положили Ф.Г. Клопшток и Г.Э. Лессинг, затем писатели, входившие в кружок «Буря и натиск». Его программа национального развития строилась на стремлении к достижению национального суверенитета, основанного на культурно-языковом и социально-политическом саморазвитии народа.

Движение немецких интеллектуалов, впервые заявившее о себе в конце XVIII в., было в значительной степени «литературным движением», основной отличительной чертой которого стал национальный и даже народный германский пафос. Для представителей этого движения (Штольберга, Клопштока и др.) был характерен новый немецкий (германский) патриотизм, пришедший на смену земельному (локальному) патриотизму, что выразилось в том числе в создании различных германских патриотических и научных обществ (например, Гердер разработал проект создания Института духовного единства Германии). Движение интеллектуалов стало результатом и показателем эмансипации третьего сословия, неаристократических слоев населения, до сего времени не бравших на себя решение общенациональных задач (в предыдущие периоды патриотизм был исключительно дворянским явлением, связанным с военной обязанностью по защите Отечества этой социальной группой).

Это движение на собственно немецкой почве подготовило следующий этап развития европейской национальной идеи, ставший следствием Великой Французской революции. Ее лозунги и идеи (в определенной степени впервые провозглашенные и примененные на практике на американском континенте в ходе Войны за независимость США) подтолкнули и немцев к тому, чтобы сформулировать новые принципы национального строительства, основанные на постулатах современной демократической наций. Эти принципы в своей основе имели отказ от старого сословного общества, превращение подданных в граждан, провозглашение равенства всех граждан, суверенитет народа как основы государственной жизни и право наций на самоопределение на «населенных ими территориях».

Французская революция, будучи также и национальным движением, способствовала внедрению в представления жителей других государств, в том числе немецких, образец централистского, унитарного государства всех его граждан, которые и стали собственно нацией. Однако вскоре стало очевидно, в том числе и на примере Германии, что такая модель является только одной из возможных.

Конец XVIII в. и первые полтора десятилетия XIX в. стали временем, когда французский фактор (вначале революция, а затем политика Наполеона Бонапарта) определяли всю историю Европы. Огромное влияние на состояние общества во всех германских государствах оказали войны вначале с революционной, а затем с наполеоновской Францией, которые велись с 1792 г. Поражения при Вальми и Жемаппе и установление французской гегемонии на большей части Германии привели к закреплению существовавших региональных различий. После 1795 г. вся Рейнская область была присоединена к Франции и разделена на 4 департамента, на ее территории был введен кодекс Наполеона. Германские князья, потерявшие свои земли, для решения проблемы компенсации обратились к внешней силе и выбрали в качестве арбитра первого консула Французской республики Наполеона. Под его влиянием было составлено «Итоговое заключение имперской комиссии» имперского сейма, согласно которому в 1803–1806 гг. была проведена так называемая медиатизация — уничтожены 112