Аш услышал треск выстрела, увидел фонтанчик пыли, взбитый мушкетной пулей, вошедшей в землю впереди и наискось от них, и понял, что один из преследователей пальнул в них. О чем он думал, когда сажал Джали позади себя? Надо было посадить девушку впереди, чтобы защитить своим телом от пули любого честолюбивого стрелка. Но сейчас уже поздно менять что-либо: они не могут остановиться, и в любом случае риск получить пулю минимален, так как стрелять на полном скаку из громоздких, заряжающихся с дула джезайлов крайне неудобно и перезарядить их в таких условиях невозможно.

Второй выстрел вряд ли последует, но первый, пусть и неудачный, показал, что погоня совсем близко, и заставил Аша вспомнить о собственном револьвере. Зная, что Дагобаз послушается малейшего движения его ноги, он отпустил поводья и лихорадочно порылся за пазухой, а потом толчком колена заставил коня взять немного в сторону от клубящегося за ними пыльного облака, велел Анджали держаться крепче и, развернувшись в седле, выстрелил в человека на поджарой мышастой лошади, который скакал впереди с отрывом в несколько корпусов от группы.

Стреляя, он вовсе не полагался на удачу: Кода Дад-хан был слишком хорошим наставником, и Аш даже не стал смотреть, попал он в цель или нет. Он снова устремил взгляд вперед и в следующий миг услышал глухой удар тела о землю, хриплые яростные вопли преследователей и торжествующий крик, испущенный Сарджи, когда мышастая лошадь без седока галопом пронеслась мимо.

Впереди показался трезубый гребень горы с пластом сланцеватой глины на склоне: бледное пятно в форме наконечника стрелы, точно указывающее местоположение увенчанного пучком травы, испещренного белыми полосами валуна, где – даст Бог! – шикари Букта все еще ждет их. Букта с лишним дробовиком, двумя коробками патронов к нему и пятьюдесятью винтовочными патронами.

Если бы удалось увеличить отрыв и достичь прохода сквозь каменный завал хотя бы минутой раньше преследователей, они смогли бы отразить нападение любого количества солдат и нанести им такой урон, что к наступлению темноты оставшиеся в живых были бы не в состоянии последовать за ними в горы. Но крики и громовой топот копыт позади звучали все громче, все ближе… и внезапно потрясенный до глубины души Аш осознал: это тот самый сон…

Все это происходило прежде. Много раз. Только на сей раз он не спал. На сей раз он бодрствовал и все было реальным: плоская каменистая равнина, низкие голые горы, оглушительный топот копыт по твердой земле и девушка на крупе, которая в прошлом была Белиндой, – разве что даже тогда волосы у нее были черными.

Кошмар наконец стал явью, и, словно подтверждая это, Джали начала умолять скакать быстрее… еще быстрее. Но когда Аш обернулся с револьвером в руке, то обнаружил, что не может выстрелить: при падении она потеряла тюрбан и ее распущенные волосы развевались на ветру, точно черный шелковый флаг, заслоняя от него мужчин, во весь опор мчавшихся следом за ними.

Явь была страшнее любого сна, потому что Аш знал: на сей раз он не проснется, обливаясь холодным потом от ужаса, но целый и невредимый. И он понятия не имел, чем все закончится. Оставалось только погонять Дагобаза и молиться, чтобы они успели вовремя добраться до укрытия среди камней.

Они въехали в тень высоких хребтов, и солнце скрылось с внезапностью задутой свечи. Цель была близка. Осталось еще полмили… четверть мили… четыреста ярдов… Белые полоски птичьего помета ясно виднелись на фоне фиолетового склона, и рядом с валуном, увенчанным пучком травы, кто-то стоял: человек с винтовкой. Букта, почти невидимый в густой тени в своем серовато-коричневом охотничьем костюме. Значит, он не ушел. Он дождался их и теперь стоял там, вскинув к плечу любимый «ли-энфилд».

На глазах у Аша Букта попадал в белку с пятидесяти шагов и убивал стремительно несущегося в густой траве леопарда с расстояния, вдвое большего. Сейчас, когда освещение благоприятствует и преследователи не знают о присутствии Букты, он наверняка уложит хотя бы одного из них, прежде чем они осознают опасность. Возникшее в их рядах замешательство даст беглецам возможность достичь укрытия.

Оставалось всего-навсего двести ярдов, и Аш невольно рассмеялся, ожидая вспышки дульного пламени. Но выстрела не последовало, и внезапно до него дошло, что Букта не станет стрелять: Сарджи, Гобинд и сам Аш находились на линии огня и загораживали противников столь успешно, что старый шикари не рисковал спустить курок.

Они все забыли про Манилала. Лошадь пронесла толстяка мимо скал, где ждал Букта, но в конце концов начала уставать, и он умудрился развернуть ее по широкой дуге и галопом поскакал в обратном направлении, хотя находился на значительном расстоянии от нужного места. Манилал видел происходящее и мог оценить ситуацию гораздо лучше всех прочих участников драмы.

Из описания Аша он знал местонахождение прохода сквозь каменный завал и, будучи человеком сообразительным, сразу понял, что его товарищи не успеют добраться туда с достаточным запасом времени и что шикари не в силах помочь им, поскольку не станет стрелять, пока они не окажутся у него за спиной, а тогда будет слишком поздно. Шпор у Манилала не было, но у него оставался хлыст, который он предусмотрительно закрепил в петле на запястье, и он стал безжалостно орудовать им, заставляя лошадь нестись во весь опор не к скалам, а навстречу сплоченной группе вопящих всадников из города.

Аш увидел, как Манилал пролетает мимо, и услышал глухой удар столкновения и смятенные крики, когда толстяк на полном скаку врезался в группу преследователей. Но ему некогда было оборачиваться и смотреть, что там происходит. У него едва хватило времени, чтобы остановиться, спрыгнуть на землю, поймать падающую Анджали и, схватив ее за руку, броситься к заветному тоннелю с Дагобазом в поводу. Сарджи и Гобинд, соскочившие с лошадей, бежали следом за ними, а Букта стрелял, перезаряжал винтовку и снова стрелял…

После бешеной скачки в клубах пыли погруженный в тень каньон за стеной из камня и щебня казался местом очень тихим и мирным. Букта жил здесь последнюю неделю, и его немногочисленные пожитки аккуратно лежали на выступе скалы вместе с дробовиком и двумя коробками патронов. Его лошадь, стреноженная на местный манер скрученной полосой ткани, безмятежно щипала сухую траву, и все вокруг дышало странным покоем. Безопасное укрытие, со всех сторон окруженное горами, до которого можно добраться через единственный проход, настолько узкий, что даже один человек с хорошим мечом, не говоря уже о револьвере, в силах удержать его от целой армии…

Во всяком случае, так Аш считал раньше. Но сейчас, столкнувшись с действительностью, он утратил былой оптимизм, ибо они могли держать оборону лишь ограниченное время, обусловленное количеством имеющихся у них боеприпасов и воды. Первых, возможно, окажется достаточно, но запасов воды в такую ужасную сухую жару хватит ненадолго, тем более что они должны позаботиться о лошадях. Вероятно, Букта напоил свою лошадь и сам вволю напился из ручья в долине, но теперь этот источник недосягаем для них, а ближайший водоем – крохотный прудик с одинокой пальмой среди скал – находится в часе пути отсюда. У них остается только содержимое фляг, которое позволит продержаться какое-то время людям, но ничем не поможет лошадям. А ведь прошло уже несколько часов с тех пор, как Дагобаз пил в последний раз, и еще больше времени – с тех пор, как пил он сам.