— Как поживаете? — ответил мужчина. — Но вы не отсюда.

— Дмитрий Попов, — сказал русский, протягивая руку.

— Фостер Ханникатт, — ответил американец, пожимая протянутую руку. — Чем вы здесь занимаетесь?

Попов улыбнулся.

— Здесь я не занимаюсь ничем, хотя, впрочем, учусь ездить верхом. Я работаю непосредственно на доктора Брайтлинга.

— Кого... а, главного босса этого комплекса?

— Совершенно верно. А чем занимаетесь вы?

— Я охотник и гид, — ответил человек из Монтаны.

— Отлично. Значит, вы не веган?

Ханникатт счел это очень забавным.

— Не совсем. Я люблю красное мясо ничуть не меньше других. Но предпочитаю лосятину этому таинственному мясу, — продолжал он, с отвращением глядя на то, что лежало на его тарелке.

— Лосятину?

— Да, мясо лося или оленя вапити, самых больших оленей, которых вы когда-нибудь видели. На хорошем олене вы найдете четыреста или пятьсот фунтов отличного мяса. И хорошая вешалка, к тому же.

— Вешалка?

— Оленьи рога. Кроме того, люблю и медвежатину.

— Это приведет в негодование многих, живущих здесь, — заметил доктор Киллгор, запуская ложку в свой салат.

— Послушай, приятель, охота является основной формой сохранения природы. Если никто не позаботится об этих животных, не на что будет охотиться. Знаешь, это вроде Тедди Рузвельта и Йеллоустоунского национального парка. Если вы хотите понять природу и животных, населяющих ее, то должны стать охотником.

— С этим трудно спорить, — согласился эпидемиолог.

— Может быть, я не отношусь к числу людей, плачущих при виде мертвого кролика. Может быть, я действительно убиваю дичь, но, черт побери, я съедаю все, что убиваю. Я никого не убиваю ради удовольствия. — Впрочем, — добавил он, — это относится только к дичи. Но существует немало невежественных ослов, которых я с удовольствием бы прикончил.

— Именно поэтому мы и находимся здесь, правда? — с улыбкой спросил Маклин.

— Будьте уверены! В мире слишком много людей, уничтожающих природу электрическими зубными щетками, автомобилями и безобразными домами.

— Это я привлек Фостера в Проект, — сказал Марк Уотерхаус. Он был знаком с Маклином уже много лет.

— Ты познакомил его со всеми особенностями Проекта? — спросил Киллгор.

— Да, сэр, и это вполне меня устраивает. Понимаете, мне всегда хотелось жить, как Джим Бриджер или Джедида Смит. Может быть, теперь, через несколько лет, моя мечта осуществится.

— Примерно лет через пять, — сказал Маклин, — если исходить из предсказаний компьютеров.

— Бриджер? Смит? — спросил Попов.

— Это были горцы, — объяснил русскому Ханникатт. — Первые белые люди, поселившиеся на Западе. Легендарные личности — исследователи, охотники, воевали с индейцами.

— С индейцами поступили недостойно.

— Может быть, — признался Ханникатт.

— Когда ты приехал? — спросил Маклин у Уотерхауса.

— Мы приехали сегодня, — ответил Марк. — Комплекс почти полон, верно? — Ему не нравилось жить в тесноте.

— Да, полон, — подтвердил Киллгор. Он тоже не любил тесноту. — Но снаружи по-прежнему приятно. Вы ездите верхом, мистер Ханникатт?

— А как иначе может человек охотиться на Западе? Я не пользуюсь вездеходами, приятель.

— Итак, вы охотничий гид?

— Да, — кивнул Ханникатт. — Раньше я был геологом и работал в нефтяных компаниях, но отказался от такой работы уже много лет назад. Я устал помогать людям, которые убивают нашу планету, понимаешь?

Еще один «друид», боготворящий деревья, подумал Попов. В этом не было ничего удивительного, хотя этот охотник показался ему многословным и немного напыщенным.

— Но потом, — продолжал охотник, — я понял, что является важным. — В течение нескольких минут он рассказывал присутствующим о коричневых нефтяных пятнах. — Тогда я забрал свои деньги и отказался от такой работы. Мне всегда нравилось охотиться и жить в лесу, так что я построил себе деревянный дом в горах — купил старое ранчо, где много лет разводили скот, и посвятил свою жизнь охоте.

— Вот как? Как ты сумел сделать это? Я хочу сказать, посвятить свою жизнь охоте? — спросил Киллгор.

— Это зависит от обстоятельств. Полицейский, требовавший соблюдать законы о рыбной ловле и охоте, преследовал меня, но потом он перестал преследовать.

Попов заметил, как перемигнулись Уотерхаус и Киллгор при этих словах лесного дикаря, и через секунду понял, что Ханникатт убил полицейского, избежав наказания за убийство. Что за людей вербует этот Проект?

— Как бы то ни было, мы все отправляемся этим утром на конную прогулку. Хочешь присоединиться к нам?

— Конечно! Я никогда не отказываюсь от такого приглашения.

— Я тоже научился ездить верхом, — вставил Попов.

— Дмитрий, в тебе, наверно, течет кровь казака, — засмеялся Киллгор. — Короче говоря, Фостер, приходи сюда незадолго до завтрака, в семь утра, и мы поедем вместе.

— Решено, — ответил Ханникатт.

Попов встал.

— С вашего разрешения, иду смотреть олимпийские состязания по конному спорту. Они начинаются через десять минут.

— Дмитрий, только не думай о прыжках через заборы. Ты еще не готов для этого, — сказал ему Маклин.

— Но я могу наблюдать, как это делается, — заметил русский, направляясь к выходу.

— А что он здесь делает? — спросил Ханникатт, когда Попов ушел.

— Как он сказал, ничего. Но он помог осуществлению Проекта в одном очень важном деле.

— Да? — удивился охотник. — В каком деле?

— Ты помнишь все эти террористические инциденты в Европе?

— Да, антитеррористические группы здорово потрудились тогда, прикончив всех этих подонков. Солдаты стреляли удивительно метко. Значит, Дмитрий участвовал в этом?

— Он помог начать все террористические операции, — сказал Маклин.

— Черт побери, — удивился Марк Уотерхаус. — Значит, это он помог Биллу получить контракт для Олимпиады?

— Да, и без этого как бы нам удалось обеспечить доставку Шивы?

— Хороший парень, — решил Уотерхаус, отпивая калифорнийского шардоне. После того как Проект начнется, ему будет трудно без такого вина. Ничего, в стране масса винных складов. Он не сомневался, что не успеет выпить все запасы за всю жизнь.

Это стало так приятно, что Попов привык вставать очень рано, чтобы насладиться утренней прогулкой. Этим утром он проснулся при первом свете и с восхищением посмотрел на оранжево-розовое сияние на восточном горизонте, которое предвещало наступление настоящего рассвета. До приезда в Канзас он никогда не ездил верхом, но здесь он понял, что в этом есть что-то поразительно радостное и мужественное, когда сидишь на большом и мощном животном и управляешь им всего лишь с помощью легкого движения кожаных поводьев, или даже просто щелкая языком. Ты получаешь при этом несравненно больше удовольствия, чем при ходьбе, и это ощущение было приятным на каком-то примитивном уровне.