Лететь приходится куда-нибудь в Африку, с тремя пересадками. По пути теряют твой багаж. Ты прилетаешь на судно, два дня не спавши, и у тебя всего пара часов чтобы принять дела и разобраться с этим полностью новым для тебя оборудованием. Твой коллега, перекрестив тебя, улетает, а ты, взвалив на плечи груз новых забот, начинаешь работу.

Вы спросите меня – так что, в жизни моряка нет счастья? Ведь на судне он хочет домой, а дома в моря?

Счастье есть! – отвечу я – имеется момент абсолютного равновесия. Момент, когда моряк полностью удовлетворен и счастлив – это время дороги с судна домой!

Ты бродишь по аэропорту в ожидании своего рейса. Тебя не волнуют проблемы на судне – это уже не твоя забота. Тебя ожидает длительный отпуск, который ты уже распланировал по своему вкусу. В кармане тугой бумажник. Дома ожидает желанная жена и приветливые дети. Об их недостатках ты уже забыл, в памяти – только хорошее. Ты ходишь по магазинам и покупаешь духи и шоколадки на подарки. Тебя еще не начали грузить домашними проблемами. Можно зайти в бар и пропустить пару рюмок чего-нибудь вкусного, и никто тебя не осудит. Душу наполняет ожидание праздника и радости от скорой встречи с любимыми тобой людьми. Это ли не счастье…

Бывает, что после вахты, валяешься в койке без сна

Накроет вдруг одиночество, сердце скрутит тоска

Будто свинцом наливается от вопросов дурных голова

Поступил ли я мудро когда-то – выбрав судьбу моряка?

За относительный достаток близких сердцу людей

Вдали от них мы проводим долгие тысячи дней

В железных коробках болтаясь посредине морей

На их комфорт мы меняем годы жизни своей

Счастье, когда это ценит и понимает родня

Но часто в моряцких семьях тоже хватает вранья

Пока есть деньги в кармане – для многих ты лучший друг

Но кончились бабки – и сразу становится пусто вокруг

Зато нас встречают киты, фонтанчики в небо пуская

Зато мы на практике знаем, что у Земли нету края

Зато нам звезды друзья – ближе небо в дали от людей

Зато мы узнали тайны, что скрывал океан-чародей

От друзей часто слышу фразу, снова, опять и опять –

"Как же это здорово – бесплатно мир повидать"

И сколько не объясняешь, не могут они понять

В эти дальние страны мы едем не отдыхать !

Тропики это здорово – когда загораешь на пляже

Но работать в машине? – Там жарче, чем в сауне даже!

Под жгучим тропическим солнцем на палубе тоже не мёд

Двенадцать часов на вахте! Кто не стоял – не поймет

Почему же тогда нас так манят просторы морских дорог?

Почему покой мы меняем на тысячи бед и тревог?

Почему отдаем предпочтение не тверди, а зыбкой волне?

Почему оставляем семьи, хотя счастливы с ними вполне?

Скрипит от качки судно, привычно гудит мотор

Ответов на эти вопросы не ведаю я до сих пор

Наш труд тяжел и опасен. И тонут порой суда

Но жизни другой, поверьте, я не хотел никогда

Хвостатый рейс

Настроение у судового электрика Кузьмича было отличное. Уже спала дневная тропическая жара, и моряк неспешно двигался в сторону родного парохода. В его желудке мирно плавали жареные креветки. Им не было тесно – пива там было много. Левой рукой он обнимал постоянно хихикавшую местную жрицу продажной любви, правой – держал недопитую бутылку холодного пива.

Позади него, на тачке, смуглый паренек вез покупки: две клетки с огромными цветными попугаями. Хорошо на душе было и оттого, что эти красавцы достались ему практически даром. Он выменял их за вынесенное с судна ведро краски. Вдруг приятные раздумья о прибыли от продажи птичек дома были прерваны пронзительным визгом и сердитыми воплями.

Из-за угла, воя, как сирена, выскочил резиновый гном, который при ближайшем рассмотрении оказался маленькой обезьянкой-капуцином. Обезьяна была одета в костюмчик гнома из прорезиненного материала. Короткие синие штанишки, желтая жилетка и остроконечная красная шапочка на пушистой голове глянцево блестели под лучами тропического солнца, придавая животному вид детской игрушки. За обезьянкой, что-то выкрикивая и размахивая гигантским мачете, запыхавшись, гнался толстый мужик. Увидев высокого белокожего мужчину, обезьянка прибавила скорости. Подбежав к электрику, она обхватила его ногу всеми четырьмя лапами, перестала визжать и, задрав голову, посмотрела ему прямо в глаза. В этом гипнотическом взгляде было столько неизъяснимой печали, вековой мудрости и вместе с тем робкой надежды, что просоленное сердце грубого моряка не выдержало.

– Эй! Мачо, зачем животинку тиранишь?! – возмутился Кузьмич, загораживая обезьянку бутылкой пива.

Обезьянка обернулась к толстяку и оскалила свои белоснежные зубки. Размахивая руками, тот начал что-то сбивчиво рассказывать. Проститутка, немного знавшая английский, стала переводить. Оказалось, что это местный фотограф, который зарабатывает на жизнь, фотографируя туристов с обезьянами, попугаями, змеями и другой местной живностью. И эта… (тут последовал монолог минут на пять, который девушка перевести не смогла)… обезьяна разбила вдребезги его дорогущую фотокамеру. Теперь он ее порежет на кусочки и отдаст в ресторан, где из нее, на радость туристам, что-нибудь приготовят.

Внимательно посмотрев на обезьянку и почесав свою густую, черную, с едва пробивавшийся сединой шевелюру, Кузьмич резонно заметил:

– Обезьянка маленькая, много за нее не выручишь. Зато у меня есть к вам деловое предложение! Продайте ее мне, а я обещаю, что вы ее никогда больше не увидите.

Толстяк с тесаком задумался. Примерно час ушел на обсуждение деталей сделки, и консенсус был достигнут. Моряк получил обезьянку вместе со шмотками и поводком, отдав за нее почти все деньги, которые имел при себе. Сначала электрик огорчился от такой большой и непредвиденной растраты, но, прикинув, за сколько сможет продать обезьянку дома, вновь воспарил духом.

Уже на судне обезьяну раздели и помыли. Оказалось, что это самец. После небольших раздумий найденышу присвоили кличку Кортес, в честь городка, где случилась нежданная встреча. Впрочем, он охотно отзывался и на любые другие клички: «Эй, ты!», «Обезьян» и «Хрень хвостатая». Особенно, если призыв сопровождался какой-нибудь подачкой. На постой Кортеса определили в пустующую кладовую на корме.

Попугаев электрик вначале разместил у себя в каюте, но птицы сильно шумели и мешали спать, поэтому переехали в электромастерскую, где никому не мешали.

Новый питомец Кузьмича оказался очень общительным и совсем ручным. Он быстро стал любимцем всего экипажа. Капитана судна лишняя живность на борту не порадовала. Впрочем, он ограничился только предупреждением, что любые проблемы с животными будут решаться за