Сейчас Дью сидел один в гостиничном номере, зажав большой сотовый телефон между плечом и ухом. Несколько часов сна взбодрили его, однако не могли снять утомление, накопившееся за несколько дней изнурительной работы.

– Твой напарник до сих пор в критическом состоянии? – спросил Мюррей.

– Да, на волоске от смерти. Борется как может.

На столике прямо перед Дью была аккуратно расстелена желтая тряпка, а на ней разложены составные части автоматического «кольта» 45-го калибра. Тусклый металл переливался голубовато-серыми тонами.

– Врачи?..

– Трудятся день и ночь. Кстати, сучка из ЦКЗ тоже приходила взглянуть на него. Она, что, не может подождать, пока парень отдаст концы?

– Ее послал я, Дью, ты ведь знаешь. Ей нужно как можно больше информации. Мы в буквальном смысле хватаемся за соломинки.

– Ну и какая там у нее информация?

– Завтра я сам прилечу. Ознакомлюсь с самым свежим отчетом, потом введу тебя в курс дела. Ты уж, пожалуйста, наберись терпения.

– Как обстоят дела в стране? Есть новые клиенты? – спросил Дью, завершая смазку и сборку пистолета. Положив оружие в сторону, он вытащил две коробки, в одной из которых лежали пустые обоймы, а в другой – патроны 45-го калибра.

– На западном фронте, похоже, без перемен, – ответил Мюррей. – А о новых клиентах не беспокойся. Тебе не помешает перерыв. Я постараюсь в ближайшее время привлечь к делу больше людей.

С привычной скоростью Дью зарядил первую обойму. Отложив в сторону, взялся за вторую. Вздохнул, как будто его слова могли повлиять на судьбу друга.

– Мэлу не выпутаться, Мюррей. Наверное, жестоко так говорить, но это правда.

– Я уже кое-кого для тебя подыскал. Скоро я его проинструктирую.

– Больше никаких напарников.

– Черт бы тебя побрал, Дью! – раздраженно воскликнул Мюррей. Он всегда умел скрывать эмоции, но сейчас не выдержал. – Не упрямься! Я знаю, что ты хотел бы работать в одиночку, однако сейчас это невозможно, одному не справиться. Потребуется помощь.

– Я сказал, что больше у меня не будет никаких напарников, Мюррей.

– Прежде всего ты должен выполнять приказы.

– Как только пришлешь мне напарника, я прострелю ему колено, – сузив глаза, предупредил Дью. – И ты знаешь, что я не шучу.

Мюррей промолчал.

– Малколм был моим напарником, – хмуро продолжал Дью, – а сейчас он почти мертвец. Убитый мной негодяй был сумасшедшим, Мюррей. Люди, зараженные этой дрянью, уже не люди. Я видел собственными глазами, а потому знаю, что нам противостоит. Понимаю, что Маргарет нужно с чем-то работать, притом как можно быстрее. Управлюсь сам. С этого момента я работаю в одиночку.

– Дью, ты не можешь выносить персональных решений. Сейчас не время для того, чтобы глупые мысли мешали трезвой, рациональной оценке событий.

Дью закончил со второй обоймой. Он держал ее в левой руке, рассеянно уставившись на сверкающий кончик единственной выступающей пули.

– Это не месть, Мюррей. Не будь глупцом. Сукин сын, ранивший Малколма, мертв. Кому я могу отомстить? Просто мне хочется работать без напарника.

Мюррей на несколько секунд замолчал. Дью на самом деле было все равно, согласен с ним Лонгуорт или нет – он твердо решил работать в одиночку.

– Хорошо, – тихо произнес Мюррей. – Только помни: теперь нам нужен не труп, а живой материал.

– Позвони мне, когда приедешь, – сказал Дью и повесил трубку.

Он, естественно, солгал. Дело было личным. Если пропускать что-то через себя, думать, размышлять, переживать, то все, так или иначе, становится личным. Рано или поздно он выяснит, кто стоит за странными маленькими треугольниками. Малколм больше не у дел, и кто-то за это заплатит.

Легким движением Дью вставил обойму в оружие, дослал патрон в патронник и прошел в ванную. Сжимая пистолет правой рукой и положив палец на спусковой крючок, внимательно посмотрел в зеркало. Кожа выглядела нормально, но то появлялись, то исчезали маленькие красные пятнышки. Это все игра воображения. Если он заразился, то сколько продержится в здравом уме – успеет узнать симптомы? Впрочем, долго терпеть не придется – в нужный момент он просто спустит курок.

Дью подошел к кровати, положив свободную обойму на ночной столик, сунул пистолет под подушку, улегся и вскоре заснул. Ему снились горящие дома, разложившиеся трупы и Фрэнк Синатра, поющий «I’ve got you under my skin»…

Как приятно освободиться от громоздкого биокостюма! Она дождаться не могла того счастливого момента, когда сможет, наконец, принять душ. Нужно вымыться – Мюррей собирался посетить госпиталь в самое ближайшее время и провести совещание. Впрочем, душ подождет. Маргарет прочитала отчет об анализе странного волокна, выросшего на трупе Мартина Брубейкера.

– Через несколько часов волокно растворилось, – сообщил Эймос. – И никто не может понять почему. Когда мы делали образцовый вырез, не было заметно ни единого признака гниения, но что-то спровоцировало эффект.

– Отчет поступил раньше, не так ли?

Эймос кивнул. Он также был рад снять костюм и чувствовал облегчение, как юноша, который только что лишился девственности.

– Правильно, анализ успели провести до наступления эффекта. Чистая целлюлоза.

– Тот же материал, из которого состоял треугольный нарост.

– Точно. Целлюлоза в новообразовании обладала структурой – оболочка, скелет, элементы формы. Большая часть новообразования состояла из раковых клеток.

Костюмы сняли, потому что больше не имело смысла исследовать тело, которое представляло собой смесь черной сжижающейся ткани и странной зеленой плесени, покрывавшую полстола. Маргарет с Эймосом сделали все, что могли, в минимально возможные сроки, однако ответов не нашли; напротив, возникли дополнительные вопросы. Один вопрос волновал медиков больше всего – целлюлоза.

– Итак, голубое волокно состоит из того же материала, что и структура треугольника, причем такой материал не вырабатывается человеческим организмом, – сказала Маргарет. – Мы считаем, что это какой-то паразит. Есть какие-нибудь мысли по поводу голубого волокна?

– Думаю, это составная часть паразита, которая не «дожила» до личиночной стадии.

– А мы знаем что-то о стадиях?

Эймос пожал плечами.

– За отсутствием лучшего термина давай назовем треугольник в теле личиночной стадией. Очевидно, существует и предличиночная стадия. Треугольник главным образом состоит из целлюлозы, волокно – это целлюлоза.

Термин «личиночная» стадия также вызывал у Маргарет беспокойство.

– Если существует личиночная стадия, – сказала она, – то, как я предполагаю, наступит и подобие имагинальной, взрослой стадии.