И в данном случае это вполне вероятно.

Глава 21

Свет притушен, музыка приглушена, и, если быть до конца честным, настроение Криса тоже так себе. Джойс заканчивает свой рассказ о Доме Холте, торговце героином.

— С клюшкой для гольфа, представляете? — говорит она. — И с большим ножом для прокалывания шин. Как в каком-нибудь документальном фильме! Я бы сфотографировала, но не знала, как спросить разрешения, и не хотела показаться невежливой.

— Полагаю, выдвигать обвинения вы не собираетесь? — уточняет Крис, потягивая диетический тоник с лаймом.

— О, вам стоит хотя бы иногда брать выходной, — замечает Элизабет, и Патрис смеется в свой виски.

Крис расстроен. Он с удовольствием арестовал бы Дома Холта за противозаконное причинение небольшого ущерба. Это могло слегка освежить обстановку в файрхэвенской тюрьме. На днях он проходил мимо диспетчерской отдела полиции — просто хотел бросить взгляд, — но все жалюзи оказались плотно закрытыми. Патрис повела его и Донну в паб, чтобы немного подбодрить, и к ним присоединились Элизабет с Джойс.

Почему их отстранили от расследования? На этот вопрос у него до сих пор нет ответа.

— Контора Доминика Холта расположена недалеко от Нью-Хейвена, — сообщает Джойс. — Элизабет считает, что мы должны проникнуть внутрь и посмотреть, что там.

— Не смейте, — предупреждает Крис. — Честно говоря, мне очень хочется кого-нибудь арестовать. Если что, могу и вас.

Элизабет говорит:

— Ну, кто-то же должен что-то делать, Крис. Есть какие-нибудь новости от старшего следователя Риган?

— На днях она попросила Криса переставить машину, чтобы она могла парковаться на его месте, — отвечает Донна. — Это сойдет за новость?

— В моей старой школе была одна учительница, у которой имелась своя отдельная кабинка в туалете, — рассказывает Патрис. — К двери даже была прибита табличка: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПОЛЬЗОВАНИЯ ДОРОТИ ТОМПСОН».

— Полагаю, ты все равно туда ходила? — спрашивает Донна.

— Конечно, ходила, — отвечает Патрис. — И все ходили. Просто это напомнило мне о вашей Риган. Такого рода штуки никогда не работают долго, правда? В конце концов эта Дороти закрутила роман с учителем Закона Божьего, и их застукали за потрахушками в одном из лабораторных кабинетов. Подобных людей лучше всего просто пережидать.

Донна фыркает:

— Сколько виски ты выпила, мама?

— Ровно столько, сколько нужно, — парирует Патрис.

— Но героин до сих пор не нашли? — спрашивает Элизабет.

— Насколько нам известно, нет, — отвечает Крис.

— Это хорошо, — кивает Джойс. — Я бы предпочла, чтобы его нашли мы.

Официант приносит счет, и Крис отмахивается от всех остальных:

— Со счетом разберусь сам. Хоть для чего-то я еще полезен.

— Есть что-нибудь новое о боссе Доминика Холта, Митче Максвелле? — спрашивает у него Элизабет. — За ним установили слежку?

— Я не знаю. Сколько раз я должен это повторять?

Элизабет продолжает:

— Тогда к более важному делу. Вы не знаете, есть ли на радаре Риган имя Саманты Барнс? Или на вашем?

— Никогда о ней не слышал, — отвечает Крис, глядя на счет с легкой досадой.

— Она похожа на Конни Джонсон, — поясняет Джойс, — только в мире антиквариата.

— Нам следует ею заняться? — интересуется Крис.

— Нет, нет, — отвечает Элизабет. — Я уверена, что эти два дела совершенно не связаны. В общем, какие у вас планы насчет Дома Холта?

Крис пожимает плечами:

— Мы ничего не сможем сделать. Мы отстранены.

— О, никогда не бывает так, чтобы ничего нельзя было сделать, — возражает Элизабет. — Было бы желание.

— В отличие от вас, Элизабет, — говорит Крис, прикладывая карточку к устройству для оплаты в руках официанта, — мы не можем преступать закон.

Элизабет кивает, встает и начинает надевать пальто.

— Вам не повредило бы время от времени огибать его, дорогой. Полагаю, нам с Джойс придется пока избегать Дома Холта, так что вам, возможно, пора подключаться к делу. Кстати, спасибо за выпивку.

— Не за что, — отзывается Крис.

— Никто не будет возражать, если я прихвачу эти свиные котлетки для Алана? — спрашивает Джойс.

— И я хотела бы попросить вас еще об одном одолжении, — говорит Элизабет, доставая телефон. — Донна, вы не могли бы проверить записи моих телефонных разговоров? Посмотреть, кому я звонила?

Донна удивленно глядит на нее:

— Вы что, не знаете, кому звонили?

— Вполне резонный вопрос, — кивает Элизабет. — Но все равно, вы не могли бы меня побаловать?

Донна берет телефон.

— Здесь есть что-нибудь такое, чего мне не следует видеть?

— Полно́, — отвечает Элизабет.

— И что же мы надеемся найти? — спрашивает Донна.

— Если повезет, то нашего главного подозреваемого, — говорит Элизабет. — Спасибо вам заранее, дорогая.

Глава 22

Рон не может иметь ничего общего с компьютерами. Он изложил эту точку зрения Бобу Уиттакеру из Вордсворт-корта.

Рон полагал, что его речь была страстной, но, безусловно, справедливой. В какой-то момент он поймал себя на том, что употребил фразу «Карл Маркс, должно быть, переворачивается в гробу», но в целом он говорил кратко, разумно и по существу. Выпалив последним залпом: «И это я еще не коснулся соцсетей!» — он энергично откинулся на спинку стула.

Теперь Рон пытается разгадать выражение лица Боба. Он впечатлен? Нет, дело не в этом. Задумался? Вряд ли. Кроме того, куда делся Ибрагим?

Словно по сигналу, Ибрагим возвращается в гостиную.

— Я стою в коридоре уже восемь минут и сорок секунд, Рон, — говорит он. — Жду, когда ты закончишь.

— Я болтал с Бобом, — отвечает Рон. — О компьютерах.

— Да, отличная получилась беседа, — замечает Ибрагим. — За все это время бедный Боб сумел сказать всего четыре фразы, я их даже записал. Он произнес… сейчас будут прямые цитаты: «Ясно» — это прозвучало примерно через полторы минуты. Через три минуты семнадцать секунд он сказал: «Да, я понимаю, почему вам могло так показаться». Чуть позже пяти минут, пока ты набирал в легкие воздух, он успел произнести: «Ну, подобное мнение я определенно уже слышал». И примерно девяносто секунд назад последний вклад Боба в разговор был таким: «Интересно, куда делся Ибрагим?»

— Ну нет, он слушал, — возражает Рон. — Людям нравится выслушивать мое мнение, так было всегда.

— И все же Боб сидит здесь одновременно со скучающим и напуганным выражением лица.

Ах, да, соображает Рон, это тот самый взгляд: скучающий и напуганный. Ему следует признать, причем не в первый раз, что он способен увлекаться.

— Извини,