Наконец они [главные герои Томас и Чак. – Прим. перев.] добрались до огромного просвета в стене, ведущего наружу – в длинные каменные коридоры. Разинув рот, Томас смотрел в проход: от увиденного у него перехватило дыхание.

– Восточные ворота, – объявил Чак с такой гордостью, будто сам их построил.

Томас его почти не слушал, пораженный тем, насколько большим оказался просвет с близкого расстояния. В ширину он был не меньше двадцати футов и уходил высоко вверх до самого края стен, чьи торцы, обрамляющие проходы, были гладкими, за исключением одной странной детали: с левой стороны Восточных ворот виднелось множество глубоких отверстий диаметром в несколько дюймов. Отверстия были просверлены прямо в камне, начинались у самого подножия стены и уходили вверх с интервалом примерно в фут. При этом из правого торца ворот, прямо напротив отверстий, выступали штыри – также несколько дюймов в диаметре и длиной в фут. Назначение конструкции угадывалось безошибочно.

– Так ты не шутишь? – спросил Томас. Его снова охватило волнение. – Стены и правда двигаются?

– А что я еще мог иметь в виду?

Томасу потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

– Ну, не знаю. Я думал, есть какая-то обычная дверь или небольшая стенка, которая выдвигается из основной стены. Не пойму, как такие громадины могут перемещаться. Да они небось здесь тыщу лет так стоят!

От мысли, что стены могут сомкнуться и замуровать его внутри Глэйда, как в ловушке, стало очень неуютно.

Чак всплеснул руками.

– Да понятия не имею! Знаю только, что они двигаются, причем с грохотом. То же самое происходит и в других частях лабиринта: стены там перемещаются каждую ночь.

От услышанного Томаса словно пронзило током. Он повернулся к мальчику.

– Что ты сказал?

– То есть?

– Ты сказал – «лабиринт». Сказал: «То же самое происходит и в других частях лабиринта».

Чак покраснел.

– Я устал от твоих вопросов. С меня хватит.

Он пошел назад к дереву, под которым они только что ели.

Томас крепко задумался. Что находится за пределами Глэйда? Лабиринт? Сквозь Восточные ворота прямо перед собой он видел коридоры, уходящие налево, направо и прямо. Стены коридоров выглядели точь-в-точь как те, что огораживали Глэйд, да и пол был вымощен похожими массивными каменными блоками. Но заросли плюща там казались более густыми. В отдалении виднелось еще несколько просветов в стенах, ведущих в новые коридоры, а еще дальше, примерно в сотне ярдов, был прямой ход, заканчивающийся тупиком.

– И правда, смахивает на лабиринт, – прошептал Томас, нервно хихикнув.

Чудесно. Ему стерли память и бросили в гигантский лабиринт. Ситуация представлялась настолько абсурдной, что делалось действительно смешно.

И тут случилось неожиданное: из одного из правых ответвлений внезапно выскочил какой-то парень и побежал по главному коридору прямо на Томаса – в направлении ворот, ведущих в Глэйд. Мальчишка с раскрасневшимся лицом, покрытый потом настолько, что одежда прилипла к телу, пронесся мимо, едва взглянув на Томаса, и, не сбавляя скорости, помчался к приземистой бетонной будке возле лифтовой шахты.

Томас проводил бегуна удивленным взглядом, не понимая, чего тот, собственно, так торопится. Почему бы ребятам не делать вылазки в лабиринт?.. И тут он заметил, что и из остальных трех ворот выскочили парни – не менее взмыленные, чем тот, который прошмыгнул мимо него. Что-то недоброе таилось в лабиринте, если все они возвращались оттуда в такой спешке[6].

Земля вся размокла, и тропа стала слишком скользкой. Подниматься было очень тяжело. Джеф часто останавливался, чтобы перевести дыхание. Как раз в один из таких моментов он обернулся и взглянул на подножие холма. От земли поднимался такой густой туман, что Джеф даже не увидел джунглей. Ливень залил костры майя, и вряд ли им удастся разжечь их сегодня. Джеф решил, что, пока они все выстроятся в цепочку, чтобы охранять холм всю ночь, он вполне мог бы проскочить мимо них и добежать до джунглей, тем более что туман поможет ему остаться незамеченным.

Дождь пошел еще сильнее. Но Джеф этого не почувствовал. Силы его были на исходе. Все, о чем он сейчас мечтал, – это добраться до палатки, открыть банку орехов, немного поесть и заснуть. Джеф безумно хотел пить, желудок сжимался от жажды и голода, а во рту все пересохло. Он пытался бороться с этим, пытался найти в своем истощенном организме хоть какие-то силы и взять себя в руки.

Джеф пытался подбодрить себя: «Почему это я не смогу?» Разве он не найдет в себе сил спуститься с холма и проскочить мимо индейцев, тем более что они почти все сидели под навесом. И почему не сможет убежать, скрыться в джунглях? Там можно будет отсидеться до рассвета, а потом двинуться в путь. Конечно, у него были силы на все это! Он обязательно спасет всех!

Но Джеф остановился… Он понимал, что опять гонится за мальчишеской мечтой стать героем… Опять воображает, что ему все под силу, что все просто… Но разве индейцы не могли предугадать, что Джеф обязательно попробует сбежать, воспользовавшись такой погодой? Они определенно знали это и уже наверняка предприняли что-нибудь. Может, индейцы уже ждали его внизу, держа наготове луки и стрелы… И чего он добьется, если побежит сейчас вниз и наткнется на это вооруженное оцепление? В итоге он устанет еще больше, окончательно продрогнет, проголодается и только зря потратит оставшиеся силы.

«ЦАРСТВО ТЬМЫ»

Антураж: завтра

Ключевые детали обстановки для персонажа (Джейсон): Джейсон мечтает жить в большом и очень светлом доме с участком, где его дети смогут гулять, будучи в полной безопасности. Он хочет, чтобы его сердце было открыто нараспашку, как и двери дома, хочет любить, не боясь боли, и доверять, не боясь предательства.

«РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ В ПРОЗЕ»

Антураж: завтра

Ключевые детали обстановки для персонажа (Скрудж): «Они вступили в город – вернее, город, казалось, внезапно сам вырос вокруг них и обступил их со всех сторон. И вот они уже очутились в центре города – на Бирже, в толпе коммерсантов, которые сновали туда и сюда и собирались группами, и поглядывали на часы, и позванивали монетами в кармане, и в раздумье перебирали массивные золотые брелоки, словом, все было, как всегда, – знакомая Скруджу картина».