Юрий постоял над ним какое-то мгновение, казалось, с трудомудерживаясь, чтобы не поддать в оттопыренный тощий зад обманутого супруга, ноограничился только тем, что подобрал отлетевший нож и повертел так и этак.Строго говоря, это был не обычный нож, а широкий и короткий тесачок. Таким мясодля отбивных резать – милое дело! Ну и жен-изменщиц в нарезку строгать тожевесьма сподручно…

Юрий сунул его в сумку, которая раньше болталась у негочерез плечо, но в пылу борьбы слетела и валялась теперь в стороне. Снованавесил ее на плечо, взял за руку Алёну:

– Пошли. Или в милицию позвоним?

При этих словах мужичок перестал рыдать и резво побежалвперед – сначала на карачках, потом на своих на двоих, пусть и полусогнутых, ноочень проворных. И через миг скрылся на противоположной стороне улицы.

– Ну вот, – пожал плечами Юрий. – Не удастся выполнить свойгражданский долг, да? Алёна, пойдемте.

Она стояла столбом, часто сглатывая. Внезапно затошнило так,что боялась слово сказать, – как бы не вырвало!

– Что с вами? Неужели так испугались?

Юрий заглянул ей в лицо, и Алёне стало стыдно.

– Ничего, я сейчас… – выдохнула глухо. – Минуточку. Это менядежа вю накрыло. Не поверите – в прошлом году, как раз в мае, в черемуховыехолода, меня провожал один мой друг, и на этом самом месте… – Она зябкообхватила себя за плечи. – Юрий, вы не поверите: на этом самом месте на наснабросился пьяный мужик с ножом. Как из-под земли вырос. И то же орал… слово вслово, что этот, – она мотнула головой в сторону убежавшего. – Алекс – это мойдруг – закричал: «Алёна, беги!» – и мы кинулись в разные стороны. А чуть сзадинас шла еще какая-то девушка, она немного замешкалась, и тот мужик побежал заней. Я так мчалась… со всех ног. Вон там обежала квартал, тут мне Алекспозвонил по мобильному, мы на углу встретились. Ему было жутко стыдно, что онменя бросил, убежал, а что с него возьмешь – он мальчишка, мальчишка… – Еетрясло. – Мы пошли домой, и я только потом, уже среди ночи, вспомнила, что надоже было в милицию позвонить! Не знаю, догнал тот тип с ножом ту девушку илинет, может быть, он ее убил, и никто не узнал, кто это сделал…

– Стоп, – сказал Юрий. – Успокоились, помолчали. Давайте попунктам. Вы того мужчину запомнили? Описать его смогли бы?

– Нет.

– Ну и какой прок был бы от вашего звонка? Перестаньтемучиться. Да и скорей всего это была такая же пьяная слизь, как эта, котораянам сегодня встретилась. Такие только пугают, на конкретные действия неспособны. Кстати, я тоже начисто забыл про тревожную кнопку, которую только чтозадействовал на своем телефоне… Хорош! – Он лукаво взглянул на Алёну: – Атеперь хотите фокус?

– Какой? – обиженно буркнула та: ну что он с ней как смаленькой дурочкой…

– Хотите, угадаю, где вы живете? Считайте, что у меня отшока открылся третий глаз, прозрение нашло, то да сё…

– Ну, угадайте.

– Вы живете на углу Ижорской, в том доме, где в подвалехозяйственный магазин. «Сталинка» такая облезлая, не то желтая, не то розовая.

– Да-а, – протянула Алёна недоуменно. – А как вы догадались?

– Ну-ну, – усмехнулся Юрий, беря ее под локоть и быстропереводя через дорогу на красный свет светофора, чего она сама никогда бы вжизни не сделала: и по принципиальной законопослушности, и из страха передревущим железным стадом, мчащимся наперерез. Впрочем, сейчас по позднемувремени дорога была пуста. – Вы же детективщица. Давайте-ка призовите на помощьвсе ваши аналитические способности! Угадайте!

Алёна разжала руки, которыми все еще сжимала плечи,распрямилась, вздохнула свободнее. Аналитические способности привлечь? Ну, этомы запросто!

– То есть мы играем по-честному? Вы точно не знали раньше,где я живу? Не видели меня около дома, вам Лада не говорила, куда меняподвозила в прошлый раз?

– Разрази меня гром, вот вам святой истинный крест, чтоничего не знал! – обмахнулся троеперстием Юрий.

– Ну, тогда… – Алёна усмехнулась. – Тогда разгадка в слове –Алекс. Мой друг был психолог, наверное, вы его знали. Все-таки профессияпрактически одна и та же, к тому же он был невероятно общителен. Что вы хотите– Близнец! Думаю, он показал вам когда-нибудь мой дом, что-то сказал обо мне…вряд ли имя и фамилию, он скромный мальчик, к тому же не афишировал, что спит сженщиной, которая старше его на… ого, на сколько лет! А сейчас я его упомянула,вы это вспомнили и естественным образом связали концы с концами. Так?

– Браво, – тихо сказал Юрий после маленькой заминки. – Почтипрямое попадание! Все именно так и было. Правда, он все же кое-что о вас сказал…мол, в том доме живет дама его сердца. Ничего не уточнял, ни имени, нивозраста, ни профессии. Но потом он рассказал мне эту историю с нападением.Страшно переживал, что бросил вас, струсил и ринулся наутек. Он говорил, чтопосле этого в вашем романе наступило охлаждение. С вашей стороны. Это правда?

Алёна глянула изумленно:

– О, так он почувствовал?.. Но это длилось недолго, моеохлаждение и отчуждение, я подумала, что слишком много хочу от мальчика. Емуеще рано было становиться героем, да и не привык он к геройству.

– Насчет рано – вопрос спорный. Гайдар в шестнадцать лет… итак далее. Но рядом с вами Алекс быть героем, наверное, и впрямь не мог, –задумчиво проговорил Юрий. – И это понятно. Вы слишком сильная женщина, поэтомуя даже рад, что видел вас в минуту слабости. Железные леди, знаете, хорошитолько на свалке металлолома.

После этого живописного афоризма Алёна на некоторое времяонемела, не представляя, как его воспринимать. Она промолчала чуть ли неполквартала, прежде чем решила все же счесть его комплиментом.

– Ну? – ласково спросил Юрий. – Вы успокоились хотьнемножко?

Алёна кивнула:

– Хорошо, что вы не растерялись. Спасибо вам! У вас реакциямоментальная.

– Я ведь с психами работаю, вы забыли? – усмехнулся Юрий. –А с ними надо обладать о-очень быстрой реакцией. Хоть и принято считать, чтовсякое безумие прогнозируемо и регламентируемо, однако никогда не знаешь, укого как, когда и в какую сторону поедет крыша. Я мог бы вам таких историйпорассказать в свободное время – обхохочетесь! У меня был один пациент…

– То есть вы думаете, это был какой-то сумасшедший? –перебила его Алёна, с опаской оглянувшись. – Страшное дело – безумие! Не даймне бог сойти с ума, нет, легче посох и сума; нет, легче труд и глад…