Зинаида усмехнулась, обнаружив глубокое понимание вопроса:

– Думаешь, я не принимала? Еще как принимала… Гришка мой никогда не зажигал эти самые… огни. Да и вообще – не зажигал… Холера простатитная… Так что жертв хватает и в моей жизни. Ладно, давай по маленькой, и баста, карапузики…

Они выпили, Зинаида закусила и поднялась из-за стола, проверила веревочки с трубочками, подставила новую банку под шнурок.

– Завтра занесу Федьке пол-литру, поздравлю с праздником, – с тихой печалью произнесла она.

– Зин, погонит он тебя с нашим самогоном!

– Кто? Федька погонит? Не бери в голову, это моя забота! Он с малолеткой любовь крутит, так что я найду на него управу.

Галкина вспомнила: Федор Иванушкин бегал за ней, Маргаритой, а Зинка страдала за Федором – чемпионом района по вольной борьбе. Любовь была как петля, скрутило Зинку крепко, она даже таблеток каких-то наглоталась. Когда Галкина уехала из деревни, Зинка ждала, что Федор женится на ней, но Федор стал избегать одноклассников и Зинаиде предпочел другую. Скорее всего, берегся от воспоминаний.

* * *

Бизнес оказался прибыльным, но круглосуточным.

Обязанности сами собой разделились: Зинаида заведовала производством, Маргарита – сбытом.

Самая бойкая торговля шла ночью. Маргарита научилась спать сидя, только клала на стол под голову подушку.

Широкая натура Зинаиды требовала масштаба. Она смоталась к какому-то местному художнику, за бутылку заказала вывеску, и на заборе домика Маргариты появилась интригующая надпись: «24 часа».

Всякий раз, когда раздавался стук в дверь, Галкина вздрагивала. Ей все время казалось, что депутаты Госдумы именно сейчас приняли закон, по которому они с Зинаидой за свою деятельность получат личный номер и путевку на нары.

Услышав стук ночного покупателя, Марго брала с полки пол-литровую бутылку с надписью «Пиво янтарное», тащилась к двери, по пути наталкивалась на косяк, кривилась от боли, потирая ушибленное место, просыпалась:

– Кто?

– Хозяйка, продай пол-литру!

– Что ж вам не спится-то, черти?

Дверь открывала только через цепочку – это тоже была наука Зинаиды.

– Семьдесят.

– Чё вдруг семьдесят? Вчера шестьдесят было…

– Ночной тариф…

Под цепочкой просовывалась рука с мятыми десятками, Марго забирала деньги, подносила бутылку, самонаводящиеся пальцы обхватывали горлышко, и ночной посетитель исчезал. Так выглядел гешефт в ночном свете Марфинки.

От ночных дежурств (или от образа жизни) Маргарита чувствовала себя подавленной, если не сказать – раздавленной.

Зато соседка и одноклассница Зинка Резник порхала, как на крыльях.

Зинаида радовалась белому дню, темной ночи, ветру, отсутствию ветра, драке двух девок, не поделивших жениха, и их замирению (помирившись, девки купили сливовой настойки) – радовалась всему и все время. «Как такой человек мог травить себя таблетками?» – недоумевала Галкина, наблюдая за подельницей.

Зинаида даже помолодела. Под мотивчик «Капли датского короля» в ее голове рождались эксклюзивные рецепты настоек, ликеров, наливок. Сливянка, рябиновка, смородиновка, настойка на кедровых и грецких орехах, на апельсиновых и лимонных корках – чего душа желает. У соседки были наполеоновские планы на лето, она соблазняла Галкину рецептами кальвадоса и бренди. Зинка и самогонку не гнала – она творила.

– Демиург, – ныла Маргарита, – подежурь за меня. Я третью ночь не сплю. Идут и идут эти алкаши проклятые.

– Не алкаши, Ритка, клиенты! Рит, у меня компоты заканчиваются. Ты пошуруй у себя, может, чего найдешь… а то будем, как при совке, молоко с дрожжами в стиральной машинке крутить…

– Зин, – догадалась Маргарита, наблюдая за счастливой одноклассницей, – ты, наверное, занимаешься любимым делом, а мне это совсем не по душе.

– Да это все лирика – по душе, не по душе… Бабки нужны?

– Нужны… – понурилась Галкина.

– Вот и давай как договорились: запасы к Новому году сделаем. У нас уже постоянная клиентура!

Через месяц Маргарита забыла все дорогие привычки: педикюр, маникюр, массаж и бассейн остались в прошлом. Галкина на автопилоте ела, убирала и мыла, рубила дрова, таскала воду, грела ее на печи, чтобы смыть с себя сивушный запах (ей казалось, что от нее постоянно подванивает сивухой). Все остальное время забирал ненавистный бизнес.

Марго сравнивала Марфинку с островом Забвения из фильма «Пираты Карибского моря».

Марфинка, конечно, не Карибы, нет солнца, песчаных пляжей и океана, но сути это не меняло. Как Джек Воробей, она застряла между мирами и потихоньку сходила с ума.

Когда Валентина звонила, Марго заверяла сестру, что у нее все в порядке, что не ничего не нужно. Говорила и удивлялась: ей на самом деле ничего не было нужно.

Вчера еще красивая, полная надежд молодая женщина опустила крылья, потухла. Беспокойство по поводу Валентины и Адама, вся ее прежняя жизнь, страхи, ревности, страсти – все отсюда, из Марфинки, казалось смехотворным. Галкина ничего не ждала от жизни и уже ни на что не надеялась.

Скажи прежней Маргарите кто-нибудь несколько месяцев назад, что она превратится в зомби, она бы плюнула в лицо пророку.

Марго казалось, что в ней не осталось желаний – одни инстинкты. Или нет, одно желание в ней все-таки тлело. Желание было глобальным – выбраться из деревни. Статус-кво – вот о чем она, как Джек Воробей, мечтала, когда рубила дрова и продавала «янтарное пиво» за шестьдесят рублей.

Втайне она мечтала уехать из Марфинки, когда срок аренды закончится и моряк освободит квартиру. Еще полгода, и она будет прежней Маргаритой Галкиной, а пока надо принимать обстоятельства. Что толку плакаться, жаловаться и обвинять кризис? И Маргарита молчала, все больше замыкаясь в себе.

Тупое однообразие дней оживляли только мятые десятки.

Если бы не Зинаида, Галкина не заметила бы и первый снег.

– Снег, Ритка, снег идет! – накрыл Маргариту Зинкин радостный вопль.

Марго в это время рубила дрова за домом. Опустила топор – действительно, низкое блеклое небо бросало на землю крупные мокрые хлопья. Хлопья таяли, не успев осесть.

– Ты видишь? – ликовала Зинаида.

Маргарита задрала лицо к небу и тут же получила холодный плевок в глаз.

– А что, снег – большая редкость в здешних местах? – проворчала она, вытираясь.

– Да что с тобой? – обиделась соседка.

Оказалось, снегопад знаменовал не столько переход от осени к зиме, сколько выход на более широкий круг потребителей Зинкиной продукции.

– Лыжники объявятся на выходных! – не унималась Зинаида и тут же перешла к решению производственных вопросов: – Где бы нам еще один бидон раздобыть? С Клавкой поговорю, она дояркой в колхозе трудилась, может, оставила себе пару штук… И вообще, зимой торговля пойдет бойчее.