— Знаю. — Герцогиня чуть оттаяла. — Я несколько раз встречала вашу мать, и она всегда производила на меня впечатление женщины весьма проницательной для своего круга.

В глазах Оливии вспыхнул гнев, и ее улыбка стала шире. Ямочек на этот раз не было. Куин отступил назад. Любой, решивший, что улыбка означала признательность, глубоко заблуждался.

— Вы напомнили мне еще один афоризм, — вежливо продолжала Оливия. — «Даже призраки покойных предков предпочтут заснуть, чем слушать, как кто-то болтает, как попугай». — Она помолчала. — Хотя, возможно, это отрывок и не из «Зеркала комплиментов».

— У вас очень живое чувство юмора, мисс Литтон, — заметила герцогиня. И это был не комплимент.

— А мне любопытно узнать о призраках моих живых предков, а не умерших, — лукаво вставил Джастин. — Чем они занимаются, когда Куин начинает рассуждать о математике?

— Мисс Литтон, — решил вмешаться Куин.

— Да, ваша светлость?

— Обещаю больше не говорить вам о квадратных корнях, предварительно не продав билеты.

— Лично я бы с удовольствием их получила, — тепло улыбнувшись, сказала Джорджиана. — И прошу прощения за непочтительность моей сестры. Боюсь, мы привыкли к подобным шуткам в узком кругу.

Да, она идеальная пара для Куина.

— У меня больше нет сил выносить лекции по математике, — заметил Джастин. — Прости меня, кузен, но я не стану покупать билет на лекцию о квадратных корнях.

— Мисс Джорджиана, мне бы хотелось услышать ваше мнение о каменных оконных переплетах в готическом стиле, — сказала герцогиня.

— Судя по сказанному тобой, когда-то у тебя были силы выносить математические лекции, — сказала Оливия. Глаза ее улыбались, словно она что-то задумала, и это понравилось Куину.

— Нет, ничего подобного, — возразил Джастин, подаваясь вперед. — По крайней мере, когда разговор заходит о математике. Но если вы будете говорить о чем-то очень интересном…

— О моде? — предположила Оливия.

— Я обожаю моду! — воскликнул Джастин. — Жизнь была бы никчемной без украшений и разных нарядов. Но больше всего я люблю писать стихи и баллады.

— Джастин написал сто тридцать восемь сонетов, посвященных одной женщине. — Куин вступил в разговор, хотя ему надлежало бы беседовать с Джорджианой. Правда, он ничего не знал об оконных переплетах, и его матери следовало с этим считаться.

— Правда? — пораженно воскликнула Оливия.

— Это называется венок сонетов, — сообщил Джастин.

— Это ведь очень много стихотворений и еще больше рифм. Когда ты пишешь подобный венок, можно повторять одни и те же слова, например, «любовь» и «голубка»?

— Только не голубки, — отмахнулся Джастин. — Голубки для печных труб и стариков. А слово «любовь» зарифмовать труднее, чем вы думаете. Например, как часто можно упоминать перчатки? После того как вы выразили желание быть перчаткой на руке дамы, что еще можно сказать?

— Зачем кому-то хотеть стать перчаткой на дамской руке? — осведомился Куин.

Джастин по привычке возвел глаза к потолку. Он делал это всякий раз, когда Куин вступал в разговор.

— Потому что она касается перчаткой своей щеки.

— И других мест тоже, — задумчиво протянула Оливия.

Куин, к своему удивлению, чуть не расхохотался.

— Например, носа, — добавила она.

— Это не очень романтично, — покачал головой Джастин.

— Боюсь, я совсем не романтична, — извинилась Оливия.

— Надеюсь, — вмешалась мать Куина. — Вам предстоит стать герцогиней, мисс Литтон, и уверяю вас, романтичная душа является серьезным недостатком у женщины в вашем положении. — Она многозначительно посмотрела на Оливию. — Уверена, нам всем бы хотелось поговорить о чем-то более возвышенном, чем слабые попытки лорда Джастина сочинять стихи. Леди Сиблторп, как продвигается ваша благотворительная деятельность со сбившимися с пути детьми?

Леди Сиблторп принялась с удовольствием перечислять, сколько синих рубашек и крепких ботинок ее организация передала бедным детям. Или детям из бедных семей: эти две категории пересекались.

— Как интересно, — произнесла Джорджиана, изо всех сил стараясь придать своему голосу искренность. — Как вы додумались до рубашек и ботинок, леди Сиблторп?

Кажется, она была и умна, и милосердна. Замечательно.

Леди, раздуваясь от гордости, принялась рассказывать увлекательную историю о шейных платках, чулках, рубашках и пальто.

Куин какое-то время из вежливости слушал, а потом повернулся к Джастину и Оливии. Они блаженно игнорировали наставления герцогини: Джастин читал вслух отрывки из своих стихотворений, а Оливия насмехалась над ними. Кажется, оба получали огромное удовольствие.

— Я родился под звездой, — цитировал Джастин. — И луна мне так близка.

— Что значит, «родился под звездой»? Я, например, родилась ночью. По-твоему, луна может упасть мне в ладонь?

— Это дань уважения, — объяснил Джастин. — Я часто сравниваю свою возлюбленную с богиней Луны. Она близка мне, потому что я родился под звездой. — Он замолчал. — Родился под звездой. Мне это нравится. Надо не забыть сказать учителю, уверен, он будет мне аплодировать.

— Мне казалось, мистер Ашер должен подготовить тебя к грядущему семестру в Оксфорде, а не потворствовать твоей страсти к поэзии, — заметил Куин.

— Он научил меня множеству важных вещей о математике, — привычно солгал Джастин.

Куин нахмурился.

— Кто твоя возлюбленная? Ты прочел мне несколько поэм, но кажется, я так и не спросил тебя об этом. Возможно, молодая дама, которую ты встретил в Оксфорде?

— Нет, у меня ее нет, — радостно возразил Джастин.

— Сто тридцать восемь сонетов для несуществующей дамы, — уважительно произнесла Оливия. — Ты хотя бы описываешь ее, эту лунную богиню?

— Богиню Луны, — поправил Джастин. — Конечно. У нее серебряные волосы.

— Удивительно. — У Оливии был такой насмешливый голос, что Куин с трудом сдержал улыбку. — Дай догадаюсь. Сияющие глаза?

— Вообще-то они светятся. А сияют в двух поэмах, сонете и балладе.

— Кажется, она похожа на волшебницу. Не боишься, что она превратится в блуждающий огонек?

— Нет, — с достоинством ответил Джастин. — Моя дама совершенно не похожа на тыкву. Своей красотой она затмевает солнце и звезды.

— А как обстоят дела с одеждой? Она предпочитает платья с высокой талией или более старомодные наряды, ведь она, наверное, живет очень долго?

— Я достаточно наслышан об этих стихах, так что вы скорее представите леди Годиву, нежели блуждающий огонек, — заметил Куин.

— Ваша светлость, вы меня удивляете! — На щеках Оливии появились ямочки.