что они невыполнимые, и вот пришел взять большой запас водки и просто пить, чтобы незаметно время шло.

В это время сидел в трактире пьяница-мужик, полулежал, полудремал. Вдруг он услышал речи отца ермонаха, подскакивает к отцу ермонаху и просит у него, чтобы подал ему водки:

— Я вам помогу разгадать эти задачи.

А ермонах ему сказал:

— Отойди от меня, некогда мне с тобой растабарывать.

А тот еще больше стал вязаться и просить водки, и одно — настаивает, что я вам разгадаю эти загадки.

Ермонах одумался, не стал уходить и говорит пьянице:

— Если только можешь, тогда идем к отцу игумену.

Пришел пьяница в монастырь, и еромонах доложил отцу игумену о пьянице, который берется разгадать все эти задачи.

Игумен велел позвать пьяницу, который и вошел к нему в келию. Игумен спрашивает пьяницу:

— Что, брат, разве можешь разгадать теи задачи?

А пьяница отвечает:

— Могу.

Тогда игумен и говорит ему:

— Давай заусловим, какое ты с нас возьмешь жалованье за выполнение этих задач.

Пьяница и говорит отцу игумену:

— Что вы, отец игумен, ничего я с вас не возьму.

— Нет, брат, нельзя. Даром не хотим заставить человека, чтобы он на нас работал.

— Вот что, отец игумен, вы прежде всего снимайте свое одеяние, я одену его, чтобы попривыкнуть быть игуменом, а вы надевайте мое, хотя все оно изорвано, но ведь это все на время.

Переодеваются они. Пьяница одевает одеяние игумена, а игумен одевается в одеяние пьяницы. Пьяница и Говорит отцу игумену:

— Теперь расскажите, какие задачи.

Игумен стал ему рассказывать: нужно сосчитать на небе звезды, тот свет дальше или небеса выше, по- ценить самого царя, что он стоит.

Пьяница просит у игумена несколько стоп бумаги и карандашей и велел принести литр водки.

— Мне жалованья не надо, только не забывайте меня водкой, пока я буду у вас работать.

Берет пьяница несколько пачек бумаги, карандаши, литр водки, пошел, заперся в келию игумена и заложил дверь на крючок. Расклал бумагу на стол, начал писать с краю, ставил цифру за цифрой, где десять, где двадцать, где пятьдесят, пятьсот, тысячу, десять тысяч и давай орудовать вовсю. Исписал всю бумагу. Как напьется, так мертвецки и спит, а когда пробудится, просит вторично водку. Приносят ему монахи водку и спрашивают пьяницу, как идут его дела и скоро ли он кончит подсчет звезд, а он им отвечает:

— Не ваше дело, это только знаю один я.

Приходит время приезда царя. Стали будить его и стучать в дверь. Пьяница пробуждается и говорит им:

— Кого вам надо?

— Надо приступить к делу. Сегодня приедет государь, — говорит игумен.

Пьяница мало-мало причесался, вышел, замкнул свою келию, а сам приходит в монастырь. Вдруг на колокольне зазвонили: говорят, что приехал царь.

Пьяница-игумен берет крест, осеняет его крестным знамением. Царь поцеловал крест и торопился спросить отца игумена: «Выполнил мое задание?» —

«Думаю, выполнил». «А ну-ка, расскажи!» — говорит царь.

Мнимый игумен просит его в свою келию. Заходит царь в келию; он преподносит ему все стопы бумаги и говорит ему:

— Вот, государь, можете сами посмотреть.

Царь стал всю бумагу перелистывать и смотреть. Потом царь и говорит: «Что ты, отец игумен, здесь наврал? Стоят какие-то несложные цифры?» А пьяница ему и говорит: «Государь, ведь у нас и звезды стоят в непорядке, вот и пришлось мне так записать». — «Ты, отец игумен, наврал тут». — «А если я наврал, — говорит игумен, — то вы сами пересчитайте, тогда для вас будет виднее. А я-то думаю, что я верно подсчитал».

Царь немного подумал себе на уме: «Кто может звезды считать? Хитрый игумен! Сумел мне доказать» — и говорит ему:

— Ну, это верно, скажем, подсчитал ты, а вот теперь скажи вторую задачу.

— Это тоже узнал. Мой батюшка помер двадцать пять лет, и теперя его нет, а вот на небесах я слышу стук и бряк, значит, небеса ближе того света.

Царь и на это согласился, что небеса и тот свет никто не проверял, поэтому игумен прав.

— Сумел ли ты оценить меня?

— Да, и это оценил.

— А что же стою я? — говорит царь.

— Вы стоите двадцать девять рублей.

Царь вспыхнул, и соскочил на ноги, и закричал ни него:

— Откуда взял такую цену — двадцать девять рублей, когда простой рабочий получает в месяц тридцать рублей?!

А игумен говорит:

— Царь! Вы, государь, прежде прослушайте, а потом и сердитесь на меня. Вас я ценил вот по чему: Иуда продал царя Христа небесного за тридцать рублей, а вы земной царь, значит, на рубль его дешевле должны быть.

Царю после этого нечего было говорить.

— Вот что, — говорит царь, — узнайте еще четвертую задачу: что я думаю на уме?

Игумен и говорит ему:

— Государь, вы думаете на уме: молодец игумен монастыря.

А царь действительно так и думал.

— Да, я так и думал: молодец игумен монастыря.

— Вы тут-то ошиблись, — говорит игумен, — я, молодец-то, ведь не игумен монастыря, а я пьяница трактира и кабака.

— Как так? — Пошли спросы и допросы, что вместо игумена был пьяница, а сам игумен скрывался.

Царь пьяницу поставил игуменом, а игумена выгнал шляться по трактирам и кабакам.

3. СОЛДАТ МОЛЕБЕН ЗАКАЗЫВАЕТ

Заказывает солдат молебен, а дьяк и спрашивает:

— Какой тебе, с акафистом?

— Да не дюже закатистый, так копеек на десять.

4. «ДОБРЫЙ» ПОП

Был в одном селе поп, да такой добрый да разумный, что и сказать нельзя. (И где он такой уродился, не знаю.) Часто он нас поучал своими проповедями.

Один раз он начал нам рассказывать, да так-то хорошо, что мы слушали-слушали да давай плакать.

А батюшке стало нас жаль. Посмотрел он на нас сквозь очки да и говорит:

— О чем же вы плачете? Чего же вы плачете? Может, это еще все брехня!

Промолвил «аминь», закрыл книжку и пошел в алтарь.

5. ПОП И ДЬЯКОН