Варбуртон прежде всего указал мне, что подготовиться к такой ответственной командировке не так-то легко. Между прочим, он спросил меня, приходилось ли мне бывать в русском отделе Интеллидженс Сервис?

— Нет, — ответил я. — Я вообще ни разу не был в помещении службы.

— Вам придется походить туда дней десять. Нужно, чтобы вы узнали технику дела. Ведь помимо поручений министра, вам будут даны задания от службы. Завтра в девять часов вечера будьте на Даунинг-стрит, 10. Вас проведут в русский отдел. Но вы не заходите к начальнику отдела, а пройдите прямо к помощнику.

— Что я должен сказать ему?

— Он будет предупрежден.

Наконец-то я удостоился чести быть приглашенным в учреждение, о котором ходит столько легенд! Как трудно заслужить доверие своей собственной службы! Только мое несчастие дало мне право проникнуть за эти заповедные двери.

9 февраля. В девять часов вечера я, в достаточной степени изменив свою внешность, стоял под воротами дома № 10 на Даунинг-стрит. Услужливый человек, нисколько не похожий на констебля, проводил меня по лестнице в коридор и указал кабинет помощника начальника русского отдела. Не без некоторой робости я постучал. Мне ответил знакомый голос:

— Войдите.

За столом сидел тот же майор Варбуртон и со словарем разбирал русскую газету "Правда". Я выразил удовольствие в том, что встретил здесь майора. Но он дал мне понять, что бывает здесь всегда, так как является помощником начальника русского отдела.

— Не будем распространяться на эту тему, — сказал он, видя мое удивление. — У нас есть дела поважнее.

Он вытащил из стола часы, самые обыкновенные стальные часы на браслете. Спросил:

— Знакома ли вам эта вещь?

— Часы?

— Да, шифровальные часы.

— Нет, незнакома.

Майор принялся объяснять мне, как надо пользоваться этими мудреными часами.

Чтобы работать с этим механизмом, вовсе не приходится смотреть на циферблат, как в обыкновенных часах. Надо смотреть на обратную сторону их, там, где вертятся колеса. В движении колеса задевают друг за друга, и микроскопические буквы, нанесенные на одно из колес, устанавливаются против букв другого колеса. Одинаковые положения колес бывают крайне редко, так что можно зашифровать целое письмо, обозначая одну и ту же букву разными буквами азбуки. Не имея таких часов, нечего и думать разобрать зашифрованную записку. Этого мало. Записку нельзя разобрать даже в том случае, если, имея часы, расшифровщик не знает, в котором часу записка написана. При помощи особой кнопки можно сделать весь аппарат негодным. Это — на случай ареста.

Майор по крайней мере час растолковывал мне приемы работы. Когда наконец я понял все, он сказал:

— Возьмите часы домой и поупражняйтесь с ними дня три. Помните, они все время идут. Если вы пропустите хоть одну букву, вся зашифровка никуда не годится.

Я пришел домой в полночь с этими часами в кармане. Решил заняться ими завтра, так как сегодня слишком устал.

14 февраля. Только сегодня я могу считать, что совершенно освоился с механизмом часов. Работать с ними не так уж трудно, но зевать не приходится. Я был у майора Варбуртона в Интеллидженс Сервис и при нем зашифровал маленькую записку. Майор остался доволен моей работой.

Теперь мне дано новое задание: выучить список лиц, работающих в России по директивам И.С. и иностранных разведок. В этом списке около ста имен.

Майор рекомендует выучить список на память.

21 февраля. Я получил доступ в архив русского отдела и успел с ним ознакомиться.

Архив занимает три комнаты, и в них сосредоточены все дела по шпионажу в России, начиная со времени Ивана Грозного.

В XVI веке, при царе Иване, по разведке в России работал капитан Ричард Ченслер. В 1553 году он случайно оказался в Архангельске, оттуда проехал в Москву. Вернувшись в Лондон, он написал пространный доклад обо всем виденном. Этот доклад Ченслера на пожелтевшей бумаге был подшит к делу № 1. На полях его были пометки, сделанные рукой королевы Елизаветы. Я просмотрел этот документ только из любопытства, так как ничего нужного мне в нем не было.

Документы более поздних царствований, когда с Московией были установлены правильные дипломатические сношения, переплетены в коленкоровые переплеты, с дырками на корешках, чтобы их удобно было снимать с полки. В папках заключены документы, не подлежащие сдаче в музей: они говорят о тайной, часто жестокой, английской политике, которую удалось скрыть от истории. Я так увлекся этими старинными документами, что перечитал многое из того, что мне — собственно — не было нужно. Насколько я понял, главное внимание английских агентов в России было направлено на оборону Индии. Впрочем, угроза России в этом направлении никогда не была слишком серьезной. Только в деле № 62 мне удалось найти сведения о тайном союзе, заключенном императором Павлом I с императором Наполеоном I о совместном нападении на Индию через Персию. Был составлен уже и план похода. И вот тогда английский посол сэр Витверс, по приказанию своего правительства, вышел из состояния молчаливого созерцания и отпустил триста двадцать гиней на подкуп охраны дворца в ночь убийства императора Павла. Шкаф XIX века содержал в себе целый ряд таких же тайных, но плодотворных вмешательств английских политиков в русские дела. Перечитывая эти материалы, я составил себе полное представление о тех возможностях, которые кроются в разумной инициативе дипломата. В XX веке особенно деятельно проявил себя сэр Бьюкенен.

В шкафах, содержащих в себе донесения последних лет начиная с 1917 года, царствовал беспорядок. Сведения о различных важных моментах были далеко не полными. Но я сумел ознакомиться с деятельностью большевиков по пропаганде в Индии, Китае, Афганистане. Я понял, что мероприятия эти являются лишь жалким отражением острой и хитрой работы наших соотечественников. Большое дело о попытках освободить Николая II кончалось телеграммой: "Расстрелян с семьей".

Я занимался в архиве русского отдела почти неделю и очень жалею, что не мог задержаться там дольше. Сегодня майор Варбуртон сообщил мне, что на днях из Саутгэмптона отходит в Крым транспорт "Зодиак". Официально "Зодиак" направлялся в Севастополь для эвакуации из России английской миссии. На самом же деле он должен был принять в Гибралтаре патроны и орудийные снаряды и отвезти их Деникину, в виде последнего, прощального подарка. Дело идет к тому, что помощь Англии белым армиям действительно прекращается.

25 февраля. Вчера я отправил мисс Мальмер письмо, в котором сообщил, что не нахожу возможным оправдываться в обвинениях, выдвинутых анонимным автором. В заключение желал ей успеха в японском языке и курении и извещал, что еду на русский фронт работать по эвакуации.

Письмо вышло довольно бодрое и полушутливое.