Объятая страхом Мария взирала на то, как ларчик вполз в квадрат лунного света. Или это свет сместился к нему?

Девушка хотела произнести молитву, но с губ срывались лишь какие-то невнятные, невразумительные слова.

«Что там, внутри?»— недоумевала Мария.

Но для того чтобы подойти и заглянуть внутрь, она была слишком напугана. А потому лишь ошеломленно таращилась на движущийся предмет. Пока ее не сморил сон.

Он сопровождался странными, причудливыми и одновременно очень отчетливыми видениями — образами пещер, уходящих в глубь холма позади города, нескончаемых тоннелей, черных, как сама ночь.

Но когда наступил рассвет, на дорожке перед домом зазвучали шаги рыбаков, направлявшихся к причалам, чтобы вывести свои суденышки на промысел, и эти звуки вырвали девушку из грез, вернув в спальню. Встрепенувшись, Мария первым делом посмотрела на пол, туда, где, как ей приснилось (конечно, приснилось, что еще?), должен был находиться движущийся сундучок.

Нет, он стоял не посередине комнаты. Но — это точно! — и не там, где всегда. Наверное, мать зачем-то переставила его, а Мария не заметила. Или заметила краешком глаза, не заострив внимания, а потом, в полудреме, ей привиделось движение.

Если только… если только, когда она заснула, ларец не переместился из центра обратно к своему углу?

Мария молча села в кровати. В комнате по-прежнему было очень холодно. Она потянулась за шалью, чтобы накинуть ее на плечи, а когда машинально коснулась запястий, то чуть не вскрикнула от неожиданной боли — оказалось, что они покрыты ссадинами.

Вытянув перед собой руки, девушка с недоумением уставилась на царапины, похожие на следы колючек или репья. Откуда они взялись? Вроде бы в заросли чертополоха ее вчера не заносило. Или она ужа начала блуждать во сне?! В Магдале жил мальчик, который бродил по ночам, а потом ничего не помнил; ей рассказывали, что родители, чтобы удержать его, стали привязывать бедняжку к кровати. Страшно подумать, что и она, может быть, сама того не подозревая, блуждала невесть где, подвергаясь опасности.

Мария наклонилась над ларцом, добротным изделием местного столяра, и провела пальцами по его гладкой крышке, украшенной лишь несколькими заклепками. Потом она осторожно приподняла его и осмотрела днище. Никаких колесиков или еще чего-нибудь, способного облегчить скольжение, не было. Наоборот крепкие коротенькие ножки цеплялись за поверхность, и, чтобы сдвинуть ларчик, требовалось приложить усилие.

У нее перехватило дыхание. Именно эти ножки, если волочь сундучок по полу, и издавали бы тот самый скребущий звук. А вот и следы. Рядом с ларцом на полу были видны полоски, явное свидетельство того, что он сдвигался с места.

«Но кто-то мог его перетащить» — подумала она.

Мария медленно приподняла крышку, словно ожидая, что оттуда выскочит змея. Но внутри ничего не было, кроме сложенных полотняных туник, шерстяных вязаных шарфов, а под ними — греческие сочинения, которые она спрятала, как будто они представляли какую-то опасность. Набравшись храбрости, Мария запустила руку под одежду и принялась там рыться. Ни змей, ни скорпионов, ничего опасного не обнаружилось, а когда ее пальцы натолкнулись на что-то твердое, она схватила этот предмет и вытащила.

Что-то знакомое, какая-то штуковина, завернутая в несколько слоев ткани. Предчувствуя недоброе, девушка развернула ткань, и перед ней предстало улыбающееся лицо Ашеры.

Мария содрогнулась, вспомнив все. Бесстыдная красота идола, которая остановила ее руку, когда она собиралась его уничтожить, казалось, насмехалась над ней.

«Тебе не хватает смелости бороться со мной, — доверительно прозвучало у нее в сознании, — Пророки-мужчины, все эти Иеремии и Осии, они бы живо со мной расправились. Но тебе, как женщине, дано больше. Ты понимаешь, что мы сестры и должны помогать друг другу. Ты помогла мне, а теперь я помогу тебе. Я дам тебе то, что в силах подарить».

«А что это?» — мысленно спросила Мария.

«Чего хотят женщины? Всегда одного и того же. Обрести красоту, получить власть над мужчинами и благодаря этому гарантию надежности своего благополучия. Все очень просто».

«Но я хочу большего, — подумала Мария. — Я хочу, чтобы во мне отражалась слава Бога, хочу быть такой, какой сотворил меня Бог».

Правда, мечта покорять мужчин вполне естественна и желанна для женщины. Это искушение. Может быть, такой дар куда мельче, но практически он более ценен.

— Ты не можешь ни добавить, ни убавить мою красоту, — произнесла Мария вслух. — Я такая, какая есть, и не в твоих силах это изменить.

«Возрази мне, скажи, что можешь!» — Мария мысленно бросила вызов богине.

«Изменить не могу, но могу сделать так, что остальные будут видеть тебя совсем другой, — прошептала Ашера в ее сознании. — Будут ли они видеть в тебе Магдалину, окруженную тайной и прекрасную, или обычную Марию, дочь мастера засолки рыбы из Магдалы?»

— Какой бы я ни хотела стать, суть в том, что мое положение в жизни уже определено, — ответила ей Мария. — Люди видят меня такой, какой видели всегда.

«С этого момента я могу изменить все, — заверила ее Ашера. — Я могу сделать тебя прекрасной, как богиня. По крайней мере, в глазах окружающих».

— Значит, ты не можешь изменить мои черты, например разрез глаз или форму носа? — спросила Мария. — Впрочем, нашелся мужчина, который выбрал меня такой, какая я есть. Уже слишком поздно.

Ашера вздохнула.

«Никогда не бывает слишком поздно, — прошептала она. — Смертным этого не понять».

«Для Бога никогда не бывает слишком поздно. Яхве говорит, что тысяча лет в его глазах — всего лишь один день. Но для меня это не так».

Одно сознание говорило с другим напрямую.

«Ты женщина. Я богиня женщин и избрала тебя. Я исполню твои заветные грезы, твою мечту быть желанной для мужа».

«Откуда она знает? Как сумела узнать эту тайну и мои сокровенные помыслы?» — подумала Мария.

Женщины. Мужчины. Брак. Любовь и желание. Дети. Каждая женщина хочет быть Вирсавией, хочет быть Рахилью, хочет быть любимой. Невестой. Как хочу я.

Она сжала пальцы вокруг фигурки, словно желая задушить ее, напомнить, что в ее власти уничтожить казавшуюся такой хрупкой статуэтку.

— Сделай меня красивой, сделай так, чтобы муж хотел меня больше всего на свете! — приказала она вслух.

Потом кинула идола в глубины сундучка, захлопнула крышку и оттащила его к стене.

«Я не красавица, — подумала девушка, выпрямившись. — Я знаю это. Но хочу стать прекрасной, хотя бы на один день. Или чтобы кто-нибудь, пусть из-за наведенного морока, увидел меня прекрасной».

Когда Мария вышла из своей комнаты, ее родители уже сидели за обычным завтраком, состоявшим из хлеба и сыра. При появлении девушки и мать, и отец, с нетерпением дожидавшиеся дочь, воззрились на нее вопрошающе.