Колонна троек «Ме-110» приближалась. Мы подходили к ней в пологом пикировании, слева спереди. В таком ракурсе сложно стрелять. Хотя, с другой стороны, под удар могут попасть сразу два-три самолета: один в передней тройке наверняка и еще кто-то в следующей – возможно… Как зайдешь, как стрельнешь…

Мне нужно бить по лидеру. Собьешь ведущего – почти наверняка расстроишь атаку. Пока они сообразят, пока перестроятся, пока сомкнут строй – тут много чего может произойти. Так – выбросить все из головы… Пора…

– Атака!

Все же, заходя на лидера, я попытался построить атаку так, чтобы стрелять сразу по двум самолетам. Ну, посмотрим… Огонь! Очередь я дал длинную, хотя и не люблю поливать, как из шланга. Но сейчас так и нужно – все больше вероятности, что два-три снаряда поразят второй самолет. А получилось еще проще – мои снаряды ударили по кабине лидера, убили летчика, «стодесятка» вильнула, крутнулась и зацепила крылом своего правого ведомого. Оба самолета, разваливаясь в воздухе, стали падать. Около них распустились три парашюта. Демыч тоже не промазал. Третья «стодесятка» из ведущей тройки пыталась резким разворотом сбить пламя из левого двигателя, но было видно, что высоты им не хватит. С земли ударили счетверенные «максимы», какая-то колонна идет, по нам бы не попали. Только мы с Демычем сунулись на разворот под оставшиеся две тройки «стодесяток», как вокруг нас полетели бомбы. Это фашисты, решив отказаться от бомбового удара, облегчали свои самолеты для воздушного боя. Ну-ну, поможет ли это вам… По земле хаотично пробежали вспышки разрывов бомб, четко были видны концентрические кольца расходящейся взрывной волны.

– Демыч, бей по готовности… Атака!

Снизу, на кабрировании, я ударил по правому двигателю ближайшей «стодесятки». Горит! Следующий! В это время мой истребитель, как живое существо, задрожал под ударами пуль. Это стрелок «стодесятки» поймал меня в прицел на выходе из атаки. Зря я пошел вверх, зря!

Но самолет управляем, огня и дыма нет… крутнувшись через правое крыло, я вильнул вниз. Скорость… есть скорость! Горка, самолет в прицеле… очередь… дымит!

– Тур! Сними с хвоста…

Я резко крутнулся, оглядываясь… К истребителю Демыча пиявками присосались два «месса» из прикрытия. Толя-блондинчик не смог их всех удержать… да и невозможно это.

– Демыч, вправо вниз! К колонне, под пулеметы!

Истребитель Демыча вильнул вниз. Сверху, на встречных курсах, я дал по преследовавшим его «мессам» неприцельную заградительную очередь. Очутившись под огнем, «мессы» быстро потеряли желание преследовать Демыча и свечой ушли вверх. Там, наверху, дерется пара Толи Рукавишникова. Против восьми «мессов», между прочим. Сейчас еще «стодесятки» очухаются, примкнут к худым и нас будут убивать… Где помощь? Но пищать, а тем более пачкать соплями эфир – нельзя!

– Демыч, ты как?

– Я в порядке… Подхожу слева… встал на место.

– Демыч, бросаем «стодесятки», пошли на помощь к Толе.

– Блондин, я – Тур. Идем к тебе.

Рация зашуршала и голосом комиссара проинформировала: «На подходе звено второй эскадрильи. Оттягивайтесь к аэродрому».

– Я – Тур, не могу. Под нами колонна наших на дороге, уйдем – ее побьют. Лучше вы подходите к колонне, тут какой-то чудак из пулеметов по немцам стреляет, защитит, если что…

Кто-то коротко хохотнул в эфире.

– Тур, я – 22-й. Вас вижу, подхожу. Бензина мало, минут на пять…

– 22-й, вас понял. Пройди над колонной, шугани «стодесятых», я лезу вверх.

Вон и пара Рукавишникова.

– Блондин – сбор! – Пара Толи подошла и заняла свое место. Немцы делали какие-то перестроения километрах в полутора и метров на пятьсот выше нас.

– Заходим от солнца, бьем одновременно, держим строй. Пошли!

Но немцы, заметив, что мы готовим атаку, восторга не испытали и, выполнив одновременный разворот, дружно вышли из боя. Гнаться за ними у нас никакого желания не было.

– 22-й, фрицы уходят, беги на посадку, мы прикроем!

– Понял, спасибо!

Звено второй эскадрильи бодро понеслось на посадку, благо аэродром отсюда уже видно. Должны успеть. Мы звеном прошли над нашей колонной – слава богу, все целы. Еще раз проверить – немцы ушли? Ушли. Так, сколько на земле костров? Пять! Здорово! А ведь наши все целы. Ну, относительно целы, понятно… Мне досталось, и Демычу наверняка перепало. Но мы живы и летим, а они – догорают на земле. Вот так-то!

– Отходим домой! Усилить осмотрительность в воздухе! Блондинчик, стань выше на солнце.

– Исполняю… Дед ты наш, с молнией…

– Отставить посторонние разговорчики! Заходим на посадку.

Уф-ф-ф, все!

* * *

На земле выяснилось, что нас самым бессовестным образом обокрали. Можно сказать – залезли в карман звену при ясном свете белого дня. Оказывается, эта колонна и пехота на дороге подтвердили нам лишь трех сбитых. Да-да! Трех! Один, мол, упал из-за столкновения с подбитым самолетом (на самом деле – так оно и было, чего уж тут…), а одного «стодесятого» этот наглый расчет счетверенного «максима» из колонны посчитал своей добычей! Чтобы вам пулеметной лентой подавиться, жлобы пехотные! Надо же придумать – «стодесятку» они пулеметом сбили, ворюги! Да она дымила, как паровоз «Ф. Дзержинский»!

Но – делать нечего! Пусть так и будет. Тем более что немцев мы подловили хорошо, можно сказать, их доставили нам на дом! Взлетели, постреляли, попотели от страха – и на посадку. Боевой вылет завершен. И тут же – подтверждение о сбитых. Все быстро и красиво. Вот только самолеты нам с Демычем попортили. У меня шесть дырок от пулемета бортстрелка в фюзеляже, и у Демыча – с десяток пробоин от очереди «мессера». По паре-тройке пулевых отметин привезла и пара Блондинчика. Не смертельно, но обидно и как-то неловко… Как это со мной могло так случиться? Надо же таким дураком подставиться под очередь… Хотя… там такая каша была. Строй «стодесяток» распался, они все кто в вираже, кто в наборе, кто в пикировании… Откуда мне прилетело – я даже и не видел. Но все равно – это плохо и очень опасно. Раз не видел, значит – не мог среагировать, значит – могли убить…

Мне вдруг стало страшно, да не по-детски так страшно, аж зубы лязгнули. Я впервые понял, что это не игра, эти бои – не виртуальные, а самые, что называется, реальные, и пули тут немецкие – реальней не бывает… Бр-р-р, я снова вздрогнул. Кто-то хлопнул меня по плечу.

– Не кручинься, добрый молодец! Ничего твоему деду не сделали страшного. Щас пробоины залатаем, тяги посмотрим, да и не задели там пули ничего важного. Скоро твой дедушка будет здоров!

Это инженер меня так подбадривает. Ну и хорошо… Да, а пословица-то верна. «Не рой яму другому…» Как я Толе повесил «Блондинчика», так и мне, чувствуется, «Дедушку» прилепили. Ну, что ж, вполне подходящий позывной. Особенно если учесть, сколько мне в сумме лет набежало…