Иллюстрация 28. Донато де Ледже "Как отгородить сербов плотиной", иллюстрация быстрого способа существования, отрывок из письма венецианского информатора из города Брскова, 1328 год, Liber Impressionum 4788-328, Государственный архив, Венеция.

Сны II

Это была одна из тех ночей, по горло погруженных во тьму, когда мелководье превращается в водяную бездну и пускаться в путь становится опасно, а еще опаснее переправляться с одного берега на другой. Одна из тех ночей, когда необыкновенно активны призраки, кикиморы, упыри, лешие, оборотни, нехристи, вурдалаки, трехголовые чудища, колдуны, водяные, чертенята, домовые, ведьмы и всякая другая нечисть и поэтому не следует делать вообще ни шага. Но зато в такие ночи (чтобы успокоить волнения души) к человеку приходят длинные и разветвленные сны, и в этих снах можно забраться так далеко, куда тело не доберется никогда.

Богомил - Regressus ad uterum

Солнечный день похож на золотой стог в полдень. Мы играем возле дровяного сарая. Нас пять-шесть мальчиков и девочек, которые изображают самолеты, бегают кругами, расставив руки, и издают звуки, напоминающие треск пулемета, свист и разрыв бомб.

В разгар "боя" из-за угла появляется мать. Она в черном, огромная как дом, огромная как гора, медленно и устало идет по направлению к воротам двора. Заметив ее, я делаю вид, что подбит. Сгибаю одну руку в локте. Это мое сломанное крыло. Начинаю сипеть и урчать, как самолет, резко теряющий высоту. Стремительно несусь к земле, а на самом деле бегу к матери.

- Его подбили, подбили! - кричат остальные дети.

Со сломанным крылом, на последнем дыхании мотора лечу к матери. За пару шагов до нее я умышленно спотыкаюсь. Мой летательный аппарат врезается в гору. Со всего размаха я влетаю прямо в подол материнской юбки. Она теряет равновесие, но удерживается на ногах. Изумленно говорит:

- Богомил, сынок.

- Его подбили, подбили! - кричат дети.

- Я спасся! - отвечаю я, обвитый подолом. - Спасся!

Одна девочка, которой я нравлюсь, подтверждает:

- Да-да, самолет уничтожен, но пилоту удалось спастись!

Мать гладит меня по голове и ласково прижимает к себе.

Андрей - Сны на месте

Только по ночам я покидаю свое место за диваном. Хожу на поляну, куда раньше приходила Эта.

Широкая, сонная равнина позволяет вовремя заметить любое движение. Тем не менее я постоянно оглядываюсь вокруг, я должен постоянно контролировать взглядом весь горизонт. Хочу увидеть, что она (как в былые времена) издалека бежит ко мне.

Здесь, на месте, где я поворачиваюсь вокруг, трава примята, здесь даже земля немного утоптана. Время идет. Эта не появляется. Иногда мне начинает казаться, что точка, едва заметная вдалеке, - ее силуэт, но потом вижу, что это кто-то другой задел горизонт. Тем не менее я не отступаю. Поворачиваюсь на месте и внимательно слежу за всеми изменениями.

Мне страшно, что сон может истончиться, что я из него попаду в явь, что тень реальности через эту щель может просочиться в сон, и тогда мне уже действительно некуда будет деться. Тем не менее я поворачиваюсь на месте, потому что хочу увидеть, как она (как в былые времена) издалека бежит ко мне.

Драгор - Вдоль нити

Мне снится: сижу в гостиной в том же самом доме без крыши и читаю ту же самую Энциклопедию Serpentiana, переплетенную в пеструю змеиную кожу. К большому пальцу моей правой ноги привязана нить. Красивая нитка, перламутрового цвета, средней толщины. От меня нить идет к дверям соседней комнаты, затем через окно и во двор, а из двора на улицу, оттуда на другую улицу, потом через весь Град и дальше, по дороге вдаль.

Сижу читаю какую-то интересную главу. Вдруг нить натягивается, пальцем чувствую, как она дрожит, дергается. Кто же это тянет за нитку? любопытный? может быть, вор? Невольно откладываю в сторону Serpentiana и краем глаза наблюдаю, как нить через равные промежутки времени приподнимается и снова падает на пол, как она то натягивается, то ослабевает, как или дрожит в воздухе, или покоится внизу.

- Эй, кто это дергает мою нитку?! - кричу я как можно громче и как можно сердитее, надеясь отпугнуть безобразника.

Никто не отвечает.

- Кто дергает нитку, три тысячи чертей?! - Я стараюсь не только показать, что сержусь, но и вселить страх.

По-прежнему никто не отвечает. Я быстро встаю и иду в соседнюю комнату. Тот, кого я ищу, натягивает нить еще сильнее. Поэтому, сделав страшное выражение лица, я высовываюсь в окно. Мне не потребовалось потратить много зрения, чтобы понять, в чем дело. В какой-нибудь сотне метров от меня и метрах в десяти над землей по нити шаг за шагом идет девушка. В вытянутой левой руке у нее солнечный зонтик, в вытянутой правой - дорожная сумка. От страха из меня высыпается целая пригоршня слов:

- Эй, зачем ты забралась сюда, слезай! Ненормальная, ты же упадешь! Это опасно, слезай!

Девушка словно и не слышит меня. Продолжает осторожно идти дальше. Нить начинает раскачиваться. Она останавливается. Взмахивает зонтиком. Делает шаг. Останавливается. Взмахивает зонтиком. Перламутровая нить все больше натягивается. Она еще далеко от меня, но наши губы приближаются друг к другу.

Подковник - Визит

Саша попала в мой сон по коридору с воздушными стенками. Для ее прихода нельзя было придумать более благоприятного момента. Сад был в своей полной силе - буйная трава, пестревшая разноцветными цветами, разросшиеся кусты, украшенные люминесцентными ленточками, весь день залит солнечным светом, зрелый, как рассеченный пополам арбуз.

Я сидел в центре всей этой красоты, спокойный, освещенный солнцем и счастливый, что она наконец-то убедится в правильности Завета, данного моему роду. Удивленная моим ростом, очарованная видом сада, с побледневшим лицом, она смотрела на меня молча, было слышно только, как с ее ресниц осыпается пыль недоверия.

- Значит, так! - как, думаю, сказала она. - Ты такой высокий. Здесь просто чудесно.

Я ничего не ответил. Только посмотрел на нее и набрал букет собственных улыбок.

- Сплети по венку, для тебя и для меня, - шепнул я ей, протягивая букет.

- Сейчас, - сразу же согласилась она и минуту спустя уже плела - одна моя улыбка, одна ее, одна моя, одна ее...

Двухэтажная Вавилонская башня

Он не нуждался в том, чтобы представляться. По безликому выражению, обрамленному костюмом строгих линий, можно было безошибочно заключить, что пред нами стоит строительный инспектор, один из тех людей, которые ходят только на поводке, думают исключительно готовыми формулами и свои мнения, сформулированные другими, носят в черных портфелях.

Едва войдя в гостиную, посетитель так зачастил словами, что мы испугались, останется ли место для воздуха:

- Ваш дом без крыши резко отличается от той среды, где он находится. Он нарушает ее целостность, портит вид и вызывает негодование граждан. Строительная инспекция предписывает вам вернуть объекту прежний вид. В противном случае против вас будет возбуждено дело, крышу вам так или иначе придется поставить на место, да к тому же вы понесете значительные судебные расходы.