На Рождество ей дали позвонить родителям впервые за полгода, те советовали вернуться домой по выходе из тюрьмы, обещали прислать денег на билеты. Когда срок закончился, она навестила сына и улетела в Россию, пообещав вернуться через несколько месяцев. По прибытии ее встретили в аэропорту, устроили праздник со слезами на глазах, обсудили планы на жизнь – их не оказалось. Маша, несмотря на уговоры родителей остаться, поехала в свою пустую квартиру. Полное ощущение страданий, которые она приносит своей семье и себе, не давало покоя. Она сидела, уставившись в телик, а затем написала Ване письмо, в котором дала свои контакты. Существование было невыносимо без препаратов, поэтому по старым связям Маша надыбала каких-то колес типа МДМА и устроила себе маленькую вечеринку в одиночестве. Оставшиеся деньги она потратила на билет в Штаты к сыну. На следующий день она уже на отходах сидела в самолете и мечтала скорее добраться до нового укола. Но в Калифорнию нельзя было соваться – там ждали старые знакомые. Ничего не оставалось, как поселиться в более неприметном месте, так она и добралась до Техаса. Это был довольно консервативный и унылый штат. В полупустом городе было дешевое жилье и не было работы, с наркодилерами дела обстояли точно так же. Маша устроилась в супермаркет продавщицей, но вскоре вылетела с работы из-за разговоров с голосами внутри головы. Каким-то чудом она достала кокаин, который пришел по почте, растворила его и совершенно случайно поставилась «золотым уколом». Сердце не выдержало. Изо рта пошла пена, начались конвульсии, спазмы и понимание того, что происходит, но рядом никого не оказалось. Арендодатель нашел ее через две недели.

Вскоре на мобильник Маши пришло СМС от Вани. В ней были извинения и слова благодарности.

К Ване в новой тюрьме спустя пару месяцев стали подкатывать блатные – пытались склонить к сексу. Ему было страшно, но манили наркотики, которые предлагали сокамерники. В общем, он согласился, но вместо коки получил дорожку сахара. Иван напал на обидчика и ночью был избит, вследствие чего оказался в госпитале в палате с заключенным, который пытался покончить с собой. Они разговорились и решили бежать вместе. Адвокат принес все необходимое в палату, Иван и его новый знакомый воспользовались отсутствием фсиновцев, отстегнули наручники, пристегнулись новыми, к которым у них был ключ, укололись и стали ждать вечера. Когда народу стало поменьше, они обезвредили охранника и, угрожая пистолетом, проследовали по коридору к окну без решетки в конце здания, там спрыгнули вниз и угнали припаркованную машину, добрались до цивилизации, кое-как минуя посты, и разделились. Первое, что пришло Ивану в голову, когда он стоял ночью на дороге в незнакомом месте,– сходить в бар. Он нашел какое-то заведение, оттуда позвонил Маше, но не дозвонился. В баре же спер сумку, расплатился, вызвал такси, назвал адрес, отдал часть денег вперед, остальные обещал вручить по приезде на место в Питер. На трассе Иван напал на водителя, высадил и изменил маршрут, направившись в Москву. Там он снял проститутку, попросил помочь, заплатил, и они проследовали к ней, припарковав тачку далеко от дома. Хата была скверная, однокомнатная, в спальном районе. Иван объяснил ситуацию, и они стали думать, как добраться до Москвы. Поскольку его фото было на всех постах, первые два месяца было решено пожить за его счет у спутницы, которую, кстати, звали Викой. Ей было слегка за тридцать… Девушка оказалась дерганая, иссушенная героином, но приятной внешности. Ничего химического дома не было, пришлось скучать на героине. Чтобы как-то прибарахлиться, Иван спер одежду в магазине. По совету своей новой подруги он стал немного зарабатывать в качестве жиголо, на местном наречии – жигалом. Обычно его вызывали небогатые, но старые женщины и мужчины по разумному прайсу, в общем, на жизнь хватало, да и только. К тому же Иван подворовывал у клиентов, так что постоянных спонсоров у него быть не могло. Копить не получалось. Хотя они спали с Викой в одной постели, но от секса обоих тошнило, оба депрессовали и кололись. Они даже не ругались, настолько им была безразлична жизнь партнера и своя.

–Мы с мамой ходили в торговый центр, там я потерялась, и с тех пор я проститутка,– так она однажды отшутилась, и Ваня понял, что с этой темой лучше не лезть.

В общем, отношения между ними складывались исключительно деловые – зарабатывать и проживать. Из внешнего мира связи они держали только с клиентами, и иногда Вика звонила старым знакомым, чтобы те перевели деньги.

Одиночество сквозило из всех щелей, вскоре пришел момент, когда повышение дозы не приносило удовольствия и дело дошло до опасности передоза. Жизнь ничем не радовала, обоим светила могила. Запас дерзости сошел на нет, книг уже никто не читал, не играл, телика не было, на гаджетах стояли неправильные даты и время, из одежды был всего один комплект, который не попадал в стирку, прически у обоих были «бомжстайл». Исколотые вены у Ивана попрятались, пришлось колоться в член. Смеси, которыми оказался разбавлен товар, образовывали тромбы, соответственно, он повредил свою половую функцию. Не в силах это стерпеть, Иван затаривался виагрой, из-за чего посадил сердце. Но и это было ему по барабану. Воспаленный мозг выдавал в гротескной форме прежние и новые грехи. Вика не приходила уже несколько недель или месяцев – с того момента, как Ваня видел ее дома, погода за окном изменилась радикально.

Однажды в дом постучала хозяйка квартиры, которая пришла за оплатой. Пришлось покинуть хату, забрав джанк из всех нычек, которые Иван припомнил. Он покинул дом и побрел в неизвестном направлении. Нахлынула ломка, в каком-то дворе он вмазался, прилег поспать на лавочке, а очнулся уже без всего и загрустил. Тут он наткнулся на патруль, оказался в участке, имени своего не назвал и был оставлен в камере, из которой страшно разило. Иван устроился у стенки на корточках, все спальные места были заняты. Он впал в состояние бреда, винил себя, вспоминал, как разваливал все, что было в жизни, заплакал и разбудил гопника, который устроил драку. Ваню вырвало прямо на его ботинки, когда он оказался в положении калачиком у стены. После драки он потерял пару зубов и приобрел боль в почках. Чтобы события не развивались дальше, из камеры его выпустили.

Идти было некуда. Иван сплюнул кровью, решил поискать Вику и отправился туда, где в свое время ее прихватил. Все, кто там работали, ничего не знали.

Чтобы как-то выжить, пришлось идти на грабеж – Иван вспомнил старые навыки и теперь вскрывал дорогие авто.

Когда он награбил достаточно, то уехал на автобусе с автовокзала в сельскую местность, где народу было поменьше. Там он нашел необитаемый дом, за нал провел электричество с помощью местных. Из препаратов на новом месте не было ничего, кроме водки и клея. Он разговорился с соседями и узнал обратную сторону жизни, которая раньше была ему чужда. Кому-то он колол дрова за бабки, иногда воровал в соседней деревне. Так прошел год с момента второго побега, физические симптомы ломки прошли, но психика отказывалась принимать текущую реальность. Из памяти стерлось все, что было хорошего, подчистую.