Наревелась, продала амуницию и – в магазин! Накупила всего: колбасы, сыру, конфет. Торт «Подарочный». Бананы – пять кило. Принесла домой – дети счастливы! А они с мужем… Он готов был сгореть от стыда, она его утешала. Потому что жена.

Бывали в те годы истории и более трагичные. Стали расти и множиться пирамиды – денежные обманки, легкая, как казалось, нажива, обогащение «за просто так». Ну и наивные сограждане бросились отдавать свои деньги. Многие вложили все, что было накоплено, заработано. Бывали случаи, когда люди теряли все, что собирали годами. У знакомых глава семьи, совсем нестарый мужчина, покончил собой…

Еще была такая «сладкая» штука, как распродажи. Талоны выдавались «народонаселению» на предприятиях и даже в домовых комитетах – или в ЖЭКах, не помню. Проходило все в универмагах, фирменных магазинах «Москва», «Лейпциг» и «Варна». Помню, нам в жилищном кооперативе выдали именно в «Лейпциг», фирменный магазин ГДР, и мы всем подъездом туда рванули, оставив деток, организовали что-то вроде группы детского сада. Дом был молодежный – мы вообще жили дружно и всегда друг друга выручали.

На распродажах тоже было не все так просто – очереди в каждый отдел. Да какие! Расставляем своих. Дают соковыжималки, кофеварки, трикотажные халаты – одного вида и цвета, заметим. Мужские рубашки – двух видов. Набор чайной посуды, чайник со свистком, ночные сорочки и детские сандалии – почему-то одного-единственного размера. Да, еще тапки – мужские и женские, одной расцветки. Счастье неслыханное!

Надо ли говорить, что сок давить было не из чего, кофе пропал окончательно, ну а мы дружно, всем домом, ходили в одинаковых халатах и тапках. И наши мужья носили одинаковые рубашки в серую клеточку, а детки бегали в серых сандаликах, как интернатские – один в один. Мы пили чай из одинаковых чашек, но самое смешное, когда мы заходили друг к другу за солью или луковкой и присаживались на кухне поболтать: все в одинаковых тапках и халатах. До сих пор помню расцветку – голубые и черные разводы на бежевом фоне.

Так и сидели себе однажды вечерком с соседками, чаек попивали. Пришел с работы муж хозяйки квартиры и застыл: на ногах у всех теток одинаковые тапочки. И все соседушки, включая родную жену, в одинаковых халатах! Мило пьют чай, трындят, как и положено теткам.

Муж очухался, протряс головой и выдохнул:

– Ну и сюр, девки! Честное слово – подумал, что съехала крыша!

Еще одна распродажа. Дают хрустальные вазы, одну штуку в руки, и сумки на колесиках производства Китай, тоже одну в руки. Набор кастрюль из трех штук – это кому повезет, если достанется. Объявляют, что наборы заканчиваются. Все нервничают, сильно потеют – в магазине удушающая жара, духота – и ненавидят стоящих впереди.

Детские рейтузы, польские бюстгальтеры – на размер никто не обращает внимания, потому что потом все меняются. Главное, чтобы досталось. Обмен происходит и на работе, и между соседями. Все при деле. Бурно живем, интересно. Весело!

Еще одна особенность тех лет – все одинаково пахли. Объясню – ассортимент духов был до предела скуден – почему, убей не пойму! Ушли в небытие чудные копеечные польские «Быть может» – правда хорошие.

И появились французские – о таком мы не мечтали, ни-ни! Обходились болгарским «Сигнатюром», между прочим, кошмарным. Выручали прибалты – латышский «Дзинтарс» был весьма неплох и доступен.

А тут – Франция! Настоящая – это же видно по упаковке, по флаконам. В руки взять страшно – цена запредельная.

Первые «гости», залетевшие к нам, «Клима», стоили двадцать пять рублей. Сначала стояли спокойно – думаю, все поначалу робели. Потом осмелели. Это была, например, лучшая взятка – врачу, преподавателю или начальству. Роскошный подарок на день рождения. Женщины, кому перепало, подругам душиться не предлагали и экономили со страшной силой. А когда пузырек пустел, его не выбрасывали. Вариантов было два. Первый – жуликоватый: налить туда что-нибудь простое, Болгарию или Польшу. Второй – для честных – пузырек без крышки ставился в платяной шкаф и расточал запах красивой жизни и былой роскоши.

Позже появились «Фиджи», различные «Диоры» в узеньких и рифленых колбочках и безумно дорогой парфюм «Мажи нуар» – в роскошном оформлении: бордо, черный лак. Позже – зеленоватый «Эллипс», отвратный, на мой взгляд, «Опиум» и совершенно убойный «Пуазон», что в переводе означало яд. Так оно, кстати, и было. От душившихся «ядом» шарахались.

Мужикам приходилось труднее – промышленность предлагала одеколон «Саша». Пах он паршиво. Мог отвратить от лучшего представителя сильного пола – бил наотмашь. К «Саше» прилагалась «Наташа» – тоже одеколон. Ну это вообще за пределами! Мечта алкашей.

Потом появился зеленый «О’Жён». Он был поприличней, чем «Шурик» – так по-свойски называли «Сашу».

У всех были тени и пудра «Елена». Так, ничего. Как тогда говорили, для сельской местности может сойти. Тушь ленинградская, ее называли «плевалкой». Поплевывал в коробочку и – щеточкой на ресницы. Можно и зубной щеткой. Эффект, кстати, был! Правда, ложилась она слишком густо – ресницы слипались. Тогда брали обычную швейную иглу и разъединяли их. Требовалась предельная осторожность, чтобы не ткнуть иголкой в глаз.

Был еще карандаш для подводки – назывался он «Живопись». Черный, шестигранный, мягкий и жирный. Рисовал хорошо. А про вред никто не задумывался – карандаш был не косметический, а акварельный. Предназначался он для «творчества и оформительских работ».

Ну, и «оформляли». Еще «варили» помаду. Остатки из тюбиков – всех подряд – выковыривали спичкой, клали в столовую ложку и подносили ее к конфорке газовой плиты. Помада быстро плавилась, таяла, превращалась в жидкую субстанцию. Ее требовалось срочно влить обратно в пустой помадный тюбик. Следующее действие – тюбик отправлялся в морозилку. Через час помада была готова – пользуйтесь на здоровье!

Про стирку пакетов и лак для ногтей на стрелках колгот написано много – все было, да. Из песни слов не выкинешь.

Первые ласточки косметологии – кремы. Например, «Пондз». Он был дорогой, рублей пять за баночку. А еще «Женьшеневый», «Пани Валевска», в очень красивой стеклянной баночке темно-синего цвета.

А лучшие кремы готовили косметички – разумеется, нелегально. Баночка стоила три или пять рублей и была «собрана» только из натурального – спермацет, масло какао, ланолин, облепиховое масло и что-то еще. Можно было разбить туда пару ампулок витаминов – С, А и В.

Появились косметические наборы красного цвета со смешным названием «Пупа». Гадость жуткая, пластилин, замазка, сплошная химия. Но все о них мечтали.

В центре – ненадолго – открылся магазин «Золотая роза». Народу – не протолкнуться, кошмар. Но косметика там была французская, настоящая. Пудра, помада и тушь – на черном лаке тонкая золотая розочка. Очереди на полдня, и тут же, на улице, прямо у входа – фарца, спекулянты. «Сдают» и помаду, и пудру. Цена – в два раза выше продажной. Помню, подруге моей повезло – при ней «выкинули» английское мыло. И вправду английское – с запахом розы, фиалки и меда. Нежное, как крем. Оно не раскисало и пахло на всю квартиру. Его клали в шкаф, на полку с постельным бельем, и нежный запах окутывал шлейфом. Мне перепало этого счастья аж восемь кусков!