Вернулась в спальню. Бухнулась на кровать и провалялась до самого утра, не сомкнув глаз. Что делать дальше представляла с трудом. Я, считай, одна, в большом городе, за тысячу километров от родины. Что у меня есть? Полквартиры, полмашины, полдачи. Соседка Галя, работа в банке и несколько знакомых. Ещё есть почти что бывший муж и такая же свекровь, так что, можно сказать, их и вовсе нет. М-да, с таким богатством я далеко пойду. Но возвращаться домой к родителям, после всего? Нет! Точно нет! Я всю жизнь стремилась вырваться из глухомани, где родилась, что сейчас плевать на столицу — было огромной ошибкой с моей стороны.

Первые две недели я привыкала к новым ощущениям. Всё было чуждо и бесило как никогда раньше. Мне хотелось плакать, жалеть себя, лежать на диване и ничего не делать. Дурацкое состояние, честное слово. Я всегда знала, беременность — не болезнь, но Господи… Неужели она у всех так протекает? С токсикозом, с хронической усталостью, с плохим самочувствием, с перепадами в настроении и это только первый триместр!

На работу я ходила, но с огромным трудом доживала до конца рабочего дня. А вечером, возвращаясь с работы, засыпала прямо в маршрутке. Ещё я похудела. Не так, чтобы очень, но джинсы стали свободнее, а на лице запали щеки.

Поэтому взвесив все «за» и «против», я созрела на разговор с Шахиным. В конце концов, он должен знать и не потому, что я хочу просить у него материальной помощи. Просто… Да кому я вру, Господи?! Хотела увидеть Мурата, а ещё лучше, чтобы он приехал и окутал заботой. Чтобы пылинки сдувал, чтобы выполнял все мои прихоти. Взамен я бы на него не рычала и даже постаралась быть белой и пушистой.

Гипнотизировала телефон. Звонить. Не звонить. Просидела с мобильником в руках полчаса, если не больше. Всё не могла решиться нажать на зелёную трубку.

«Любимый» и подписал же себя Мурат в контактах моего телефона, а я до сих пор не переименовала его и совсем не потому, что забыла. Просто хотелось оставить всё, как есть.

Сделав глубокий вдох, всё-таки нажала на зелёную трубку и стала слушать томительные в трубке гудки.

— Алло, — отозвался женский голос и меня будто током прошибло.

— Извините, — произнесла я, сумев взять себя в руки. Ну мало ли… — Можно Мурата к телефону?

— А зачем?

Я помедлила, не ожидая такого вопроса.

— По личному вопросу.

— Катя? — спросил всё тот же женский голос.

— Да. Я. А что?

— Не звоните больше, пожалуйста. Знаю, Мурат ездил к вам в столицу, но потом… В общем, я вас очень прошу, как женщина женщину. Отпустите его. Не ломайте жизнь другим людям.

— Я вас не понимаю. Что за бред вы несёте?

— Он вам не сказал?

— Что должен был сказать?

— Что у него есть невеста. Что он скоро станет отцом. А ещё мужем. Не сказал?

Я тяжело задышала. Сжала пальцами телефон и какими-то чудом удержалась, чтобы не запустить его в стенку. Необъятная боль вперемешку со злостью забрались прямо в сердце! Знакомое чувство нахлынуло будто цунами. Во рту образовался противный привкус горечи.

Предательство! Ещё одно…

Да сколько же можно?

— Нет, — ответила я после всего, а потом быстро нажала на красную трубку и, поддавшись эмоциям, стёрла номер телефона Шахина из записной книжки.

Я не расплакалась, хотя могла. Сидела, держа телефон в руке, и гипнотизировала экран. В себя пыталась прийти, но не получалось. В голове крутилась одна и та же фраза, будто на репите. Невеста у него есть и, судя по всему, тоже беременная. Забавно, да! У него есть невеста, а мне байки рассказывал про опасную работу. Нельзя ему жену и детей, видите ли.

Обидно стало. Жалко себя, как никогда. И чем же я не такая, как другие бабы? Что со мной не так? Вроде, не уродина. Две руки, две ноги. Хозяйка. Характер нормальный. А может этого всего мало? Ну что? Что со мной не так, Господи? Почему все меняют меня на других женщин? Они-то лучше — это понятно. Но только чем?

Улеглась на кровать и весь вечер провалялась в тишине, глядя в потолок. На душе было слишком гадко, чтобы заниматься чем-то иным. Я настолько увязла в своей боли, что забыла поужинать и принять гигиенические процедуры перед сном. Так и заснула с мокрыми глазами. А утром, проснувшись, взглянула на себя в зеркало и решила, что не нужны мне эти мужики. Вот абсолютно! Пусть дружно катятся лесом, а я сама рожу, сама воспитаю, сама поставлю на ноги. Ребенок будет только моим!

Весь день провела на работе, а потому о Шахине вспоминала как можно меньше. Точнее, не каждую минуту, как могла бы, если осталась дома. Вечером, уставшая и замученная, еле добралась домой, застряв в пробке и проторчав в душной маршрутке лишний час.

По дороге домой зашла в магазин, купила бутылку минеральной воды, свежих фруктов, хлеб и со спокойной душой двинулась к дому. Каково же было моё удивление, когда под подъездом на скамье сидел Руслан. Заметив меня, он встрепенулся и в спешке поднялся на ноги.

— Привет, — сказала я, поравнявшись со скамьей. — Тебя уже выписали из больницы?

Башаров согласно кивнул.

— Катюш, давай помогу, — Руслан попытался вырвать из моих пальцев пакет, но я так строго на него взглянула, что пытаться второй раз он не стал.

— Давно сидишь?

— Уже целый час, — пожал плечами. — А я домой попасть не могу. Ты сменила замок?

— Угу, — кивнула головой и пошла к подъезду. Остановилась напротив двери, поднесла ключ к домофону. — А ты куда собрался?

Я смерила Руслана холодным взглядом и выставила ногу вперёд, не пропуская в подъезд.

— Кать, ну не под подъездом же говорить.

— Нам вообще не обязательно говорить.

— Катюш, — Руслан позволил себе неслыханную наглость коснуться моей руки. Меня тут же передёрнуло, будто дотронулась до горячего чайника, а потому бывший удивлённо вскинул