Может, ничего не предпринимать, просто податься в бега? Альбина дала ему две недели, за это время можно далеко убежать. А потом... до него ли будет старой больной тетке, прикованной к постели? Виталий словно воочию увидел бледное отечное лицо с яростными глазами и понял: нет, бегства Альбина ему тоже не спустит. Эта безумная баба на одном заряде злобы способна держаться столько, сколько понадобится, чтобы свести с предателем счеты. Тем более что сводить их она будет не лично. У нее хватит денег и влияния на целую наемную армию.

Какой-то пьянчужка на противоположной стороне улицы окликнул Виталия: "Эй, друг!" и двинулся к нему по замысловатой синусоиде.

- Закурить не найдется, браток?

Виталий молча достал из кармана пачку "Парламента".

- Ух ты! - пьянчужка присвистнул. - Богато живешь! А че смурной такой? Эт ты зря, братан! Жизнь - она хитрая штука. То усы в вине, то батогом по спине. А раскисать нельзя, не то вовсе затопчет. Так что держись. Можно я еще штучку возьму - про запас? Мне до утра тут колобродить - моя половина совсем из ума выжила, домой не пускает. Нет, ты скажи: где эт видано, чтоб законного мужа, как последнего забулдыгу, под забор спроваживать? Ох, бабы! Погибель наша. Ты, небось, тоже из-за какой-нибудь лахудры маешься? Брось! Пошли ее на... и все дела. Им дай волю, так они всю кровь из нас высосут. Так-то вот. Ну, бывай! Мерси за угощение.

Блудный муж нетвердым шагом отправился дальше, Виталий тоже продолжил свой путь. "Как это ни смешно, но ты прав, приятель, - мысленно ответил он на сентенцию пьянчуги. - В моих бедах действительно виновата баба, хотя едва ли эту нечисть можно назвать женщиной. От души надеюсь, что ее прибрал к себе дьявол и черти сейчас подбрасывают угольки под ее котел. Впрочем, если черти и котлы существуют, иначе и быть не может. Помнится, Шиллер что-то писал на тему братоубийства. Дескать, есть только один грех страшнее - отцеубийство. А по-моему, детоубийство куда отвратительнее, это уже натуральный беспредел. Тут не только человеческие, тут биологические законы попираются..."

Он снова мысленно перенесся в недавнее прошлое, когда Турусова вызвала его в больницу и дала чудовищное поручение.

- Позвонишь по номеру... - Она дважды повторила цифры. - Запомнил? Записывать не нужно. Это связной телефон. Попросишь Ивана Сергеевича. Оставишь номер своего мобильного. Тебе перезвонят и назначат встречу. Скорее всего, предложат сесть в машину, припаркованную в определенном месте. Лица собеседника ты не увидишь, он об этом позаботится. Скажешь ему, что в течение двух недель губернаторская дочь должна попасть в автомобильную катастрофу и получить тяжелую травму черепа. Только черепа! Важно, чтобы до больницы ее довезли живой, но шансов на спасение не должно быть никаких. Судьба шофера и охранников меня не интересует. Аванс отдашь из своих сбережений. Я потом с тобой расплачусь. Все понял?

До Виталия, поначалу не поверившего собственным ушам, наконец дошло, что Альбина не шутит. Он помертвел.

- Но... она же твоя дочь! За что ты ее так ненавидишь? Что она тебе сделала?

Губернаторша смерила его презрительным взглядом и зло усмехнулась:

- Любопытствуешь? Или, может, мораль мне собрался прочесть? Ладно, получай. Да, она моя дочь. Ради ее появления на свет я рисковала жизнью и погубила здоровье. А вместо любящего ребенка получила безжизненную куклу, мороженую рыбину. Она ни разу, с самого младенчества, не соизволила мне обрадоваться, броситься навстречу, обнять, рассмеяться. А если я наклонялась к ней, вся подбиралась, точно дикий звереныш. Мне никогда не удавалось ее растормошить и даже вывести из себя - хотя, видит бог, я старалась. И как старалась! Но все зря. В мертвой деревяшке и то больше чувства. Какая злая ирония - заплатить своей молодостью, здоровьем, огромным куском жизни за рождение механической куклы, ты не находишь? Но теперь ей пришло время отдавать долги. Лучшего донора, чем родная дочь, мне не найти. Группа крови у нас совпадает. Значит, пересадка возможна и отторжения, скорее всего, не будет. Я выздоровлю, сделаю пластическую операцию и еще успею пожить в свое удовольствие. Верну себе все, что по глупости потеряла двадцать лет назад. С твоей помощью, дорогой. - Альбина ядовито улыбнулась. - Ты ведь не откажешь любимой женщине в такой пустячной просьбе? Я бы не советовала. Это может плохо сказаться на твоем будущем. Кстати, надеюсь, тебе не нужно объяснять, что наша беседа сугубо конфиденциальна? Если я узнаю об утечке информации, тебе лучше застрелиться. Повтори номер, который я тебе назвала.

Господи, как он измучился тогда, пытаясь найти выход! Все его нутро сопротивлялось мысли о необходимости выполнить это мерзкое задание. Но ведь и не выполнить невозможно. Неизвестно, рискнула бы Альбина обратиться к другому посреднику, чтобы "заказать" дочь, но уж напустить киллера на него, на Виталия, точно не постеснялась бы. Да какой там киллер! Подрядила бы на мокрое дело первого же холуя, который попался бы ей на глаза. Дешево и сердито. Он ведь не донор, чего с ним особо цацкаться?

Бежать? Бессмысленно. Уж что-что, а выслеживать беглецов люди из службы безопасности Турусовой умеют - за время "работы" на Альбину Николаевну Виталий имел возможность в этом убедиться. Накропать разоблачительные письма и рассовать их по разным углам в надежде, что это охладит охотничий пыл Альбины? Наивно! У Турусовых весь город в кармане, они могут замять любой скандал, пресечь любые слухи. Разве что в генпрокуратуру обратиться? Но где доказательства преступных намерений Турусовой? И даже его смерть вряд ли кого-нибудь убедила бы - ему наверняка подстроили бы несчастный случай.

С другой стороны, послушаться Альбину было все равно, что сунуть голову в петлю. При желании она запросто могла бы сделать из него козла отпущения. Подняла бы вой, что это он, подлый змей, на груди пригретый, погубил ее кровинушку. А что? С киллером договаривался он, деньги платил свои, даже мотив у него имелся, о чем Катерина, Маринина подруга, непременно сообщила бы кому следует. Вполне вероятно, что именно это и планировала Альбина Николаевна - подставить своего любовника-сообщника. А чтобы не болтал лишнего, можно убрать его "при попытке к бегству". Или при оказании сопротивления милиции. Хотя не исключено, что его бесхитростно забили бы до смерти на каком-нибудь пустыре пьяные отморозки. Приятный, а главное, вполне заслуженный конец.

Тогда, как и теперь, мысли тоже бежали и бежали по кругу, а во рту то и дело пересыхало от страха. Казалось, ему никогда не вырваться из безумного хоровода, не сойти с круга. Однако потом его посетила удачная, как ему мнилось, идея, которая в итоге помогла найти выход. Только вот выход оказался обманным. Бросившись в него очертя голову, он попал в еще худшее положение. Страх, терзающий его прежде, не шел ни в какое сравнение с нынешним. Раньше он боялся только Альбины, а теперь разве что от собственной тени не шарахается. Но скоро начнет. Его как будто обложили со всех сторон.

Во-первых, с большой вероятностью убийство Турусовой повесят на него. К очевидным преимуществам его кандидатуры на почетную роль убийцы - любовной связи с Альбиной, ее дурному обращению с альфонсом, отсутствию у него алиби и высоких покровителей - добавилось еще его подозрительное поведение на допросе. Следователь явно учуял, что Виталий темнит, и теперь не отцепится, пока не узнает причины. А открыть ему причину никак нельзя. Потому что тогда Виталия упекут за сообщничество в покушении на убийство. Или за организацию убийства, если киллер все-таки выполнит заказ. Что вполне может произойти, потому что во второй раз Виталию так и не удалось переговорить с ним лично. По связному телефону включался автоответчик. Он оставил уже три сообщения с просьбой отменить заказ и перезвонить, но звонка так и не дождался.