– Ну, как, пан спортсмен, – сказал он, – пойдем, штангой побалуемся?

– А что, сварочные работы уже закончились?

– Не совсем.

Юра загадочно улыбнулся.

– Аппарат-то я притащил, как дед велел. Да вот беда – электродов не оказалось. Предшественник мой, оказывается, забыл в Союзе заказ сделать, а дед не проконтролировал. Так что где там Гафаров? Жизнь продолжается!

6

Штанга, полуторапудовые гири и гантели водились на пароходе с незапамятных времен. Площадку для спорта мы оборудовали в кормовой части, на полуюте. Как должны выглядеть настоящие тренажеры мы и не подозревали, но книжка была рассчитана именно на не избалованного советского человека. Гимнастическую скамейку заменяла отшлифованная доска, которую мы закрепляли в разных положениях, а упражнения делали по очереди: один подавал или принимал штангу, или придерживал партнера за ноги на наклонной доске. Мы размялись, используя гантели и гири, и перешли к более основательным упражнениям. Юра устроился на доске, я вытащил из ящика восьмидесятикилограммовую штангу, встал над его головой и опустил снаряд на Юрины руки. Он напрягся, принимая вес, и я отпустил металлическую ось. В этот момент судно накренило, штанга пошла вбок, я кинулся на перехват, но скамейка уже качнулась и упала. Штанга покатилась по наклоненной палубе и ударилась об ограждение площадки. Пароход перевалился на другой борт. Штанга покатилась назад. Прямо на лежащего Антоненко.

– Юра!

Я кинулся на помощь, но Антоненко уже и сам оценил ситуацию. Он взлетел с необыкновенной скоростью, штанга прокатилась мимо, ударилась о скамейку, подпрыгнула и одним концом врезалась в ящик с гирями. Стенка треснула. Я с ужасом представил, что нас ожидает среди груды разбушевавшихся спортивных снарядов, и мельком взглянул за борт. Поверхность океана была спокойной. Пароход не качало. Не сговариваясь, мы разобрали коварную штангу и убрали ее подальше. Юра отделался легкими ссадинами на животе и локте.

– Что это было? – спросил он.

– Черт его знает, – признался я. – Прикатило откуда-то. Может, цунами?

– Скажешь тоже. Тут бы такая гора воды прошла – мало не покажется! И штанга бы нам не так врезала!

– Да нет, – объяснил я. – В океане цунами ничем не грозит. Качнет, как сейчас, и все. Волна только возле берега поднимается.

– А берег-то далеко?

– Относительно… Гавайские острова прошли неделю назад. Они ближе всего. До Японии еще недели две.

– А штормить нас будет?

– Ну, сразу и не скажешь. По прогнозу, вроде, все в порядке. А что?

– Да я так. – Юра потрогал ссадину на животе, потянулся. Полюбовался рельефным бицепсом. – Что-то есть захотелось. А не заглянуть ли нам к Гафарову?

– Попробуем, – легко согласился я.

Мы спустились с юта и зашагали к надстройке. Я подумал, что сейчас самое время будет заделать дыру в переборке.

По крышке трюма разгуливали несколько чаек. Откуда они взялись здесь, посреди океана? Кто-то придумал красивую легенду, что в чаек переселяются души моряков. Но мне не очень хотелось бы, чтобы моя душа оказалась в этом кричащем и гадящем создании.

– Рыбаки рассказывают, – сказал я, – что в дальних рейсах, когда рыба надоедает, они ловят чаек на крючок, как рыбу, и едят. Говорят, неплохое мясо получается, хотя и черное.

– Не очень-то они аппетитные, – усомнился Юра. – Конечно, это как приготовить… Интересно, а наш повар справится?

И я не стал его огорчать напоминанием об еще одной примете:

Чайка ходит по песку, моряку сулит тоску.

7

Вечером шторм разыгрался с новой силой. Направление ветра изменилось, волна била в правый борт, перекатывалась через трюмы, бурными потоками проносилась по палубным проходам между трюмами и бортом. Фильм крутили в столовые команды, но из-за духоты и постоянной качки зрителей не оказалось. Смотреть кино в одиночку Пахомов не захотел. Он поднялся на мостик, включил громкую связь и запретил любое перемещение по открытой палубе. Затем подошел к барометру, постучал пальцем по стеклу, словно надеясь вернуть на нужное место застрявшую в нижней части прибора стрелку, и повернулся ко мне:

– И сколько, по вашему мнению, продлится шторм?

Сводка погоды, которую ежедневно принимал начальник радиостанции, была путанная и касалась всей территории огромного Тихого океана, а никак не точки, в которой с неспешной десятиузловой скоростью перемещался наш пароход.

– Закат был багрово-красный, тяжелый, горизонт сильно размыт, – ответил я. – Барометр долго не менялся, но был внизу. Похоже, мы оказались в центре циклона. В лучшем случае штормить будет двое суток. Но это оптимистичный прогноз.

– Пессимистам лучше сидеть дома, – буркнул капитан и ушел к себе в каюту, где, по моим предположениям, его поджидала буфетчица, и я сомневался, что при этом на ней надето одно из знакомых всей команде платьев.

На третий день ветер зашел в корму, стало чуть тише, вахтенный машинист Карташов поленился добираться до юта через узкий туннель гребного вала, выбежал на палубу, был сбит волной и при падении разбил голову. По уставу, при отсутствии на пароходе доктора, медицинские обязанности возлагаются на третьего помощника капитана. Очевидно, считается, что молодой штурман должен еще хоть что-то помнить из нескольких часов училищного курса по оказанию первой медицинской помощи. Недостаток знаний компенсировался книгой «Медицинский справочник капитана» с грифом «Для служебного пользования».

От удара кожа на голове Карташова лопнула, образовав рану длиной сантиметров в семь, медленно набухающую пузыристой кровью. Я отыскал в справочнике нужную страницу в главе «Рассечение кожи головы», вручил книгу Юре и усадил его рядом с пациентом. Вместо анестезии Карташову выдали стакан водки. Чтобы стянуть разошедшуюся кожу, надо было наложить три скрепки.

Полчаса спустя операция успешно завершилась, пациент с перевязанной головой отправился на отдых.

– А мы? – спросил Юра?

– Что мы? – не сразу понял я. – Анестезию допить предлагаешь?

– Да нет, на вахту скоро. Есть хочется.

– Давай к Гафарову сходим.

– А что у него возьмешь? Ты здесь пошуруй, в аптечке. Вот в справочнике написано, что глюкоза является главным источником энергии в человеческом организме. Есть у нас глюкоза?

– У нас?

– Да ладно, не придирайся к словам. Она в ампулах должна быть.

Глюкозы оказалось много, и я не стал придираться. Мы выпили по две ампулы сладковатой жидкости. Энергии прибавилось, чувство голода не прошло.

– Еще по одной? – с надеждой предложил Юра.

– Хватит, пожалуй, – сказал я. – Еще неизвестно, что с этой энергией делать будем.

Я запер амбулаторный блок, и мы вышли подышать свежим воздухом на шкафут подветренного борта. Несмотря на неутихающий шторм, качка заметно уменьшилась. Чтобы не мешать моей операции, капитан развернул пароход так, чтобы он находился в наиболее стабильном состоянии. Пора было доложить, что мы можем ложиться на нужный курс. Но Пахомов уже сам вышел ко мне навстречу со стороны палубы, по которой им же было запрещено хождение. За ним с встревоженным лицом следовал старший механик. Не дослушав мои объяснения, капитан кивнул и ушел на мостик. Что-то было не так. Переглянувшись, мы с Юрой спустились на палубу. Сварка на одном из приваренных листов лопнула, совсем как на голове у Карташова, подумалось мне, и между стальным листом и палубой образовалась заметная щель.