— А с чего это мы на «ты» перешли? Не забываешься ли ты, дружок. — возмутился депутат. — Я вроде тебе разрешения не давал. Ты дурак, если считаешь, что моя дочь будет спасать такое ничтожество, как эта девка.

— Пап, давай их всех отпустим? — у меня даже челюсть отвисла от удивления. — Возьмем с них смертную расписку о неразглашении. Ну как обычно ты делаешь. И пусть идут на все четыре стороны.

— Ты точно моя дочь? Не ты ли так выпрашивала Костика себе в мужья? Не ты ли рыдала у меня на груди, уговаривая рассорить его с девушкой навсегда? А теперь ты готова его просто так отпустить?

— Он меня не любит и никогда не полюбит. — девушка тяжело вздохнула и перевела взгляд с отца на Костю, который продолжал прикрывать меня своей могучей спиной. А мне было так уютно и спокойно, что двигаться совершенно не хотелось. — За годы совместной жизни Костя многому меня научил, и я ему благодарна. Но жить вместе нам больше нет смысла. Пап, ты только посмотри, как яростно он бросился на защиту любимой. Как разъяренный зверь. — я видела неподдельную печаль в глазах Ольги, мне даже стало ее жалко. — Я тоже хочу, чтобы меня так любили. Понимаешь?

— Хочешь, чтобы любил — заставь! Ты же не могла забыть главное правило нашей семьи. — бархатный голос мужчины звучал угрожающе.

— Как я могла забыть? — голос Оли перешёл на шёпот. — Именно из-за этого твоего правила мамочка ушла от нас.

— То есть ты винишь в ее смерти меня? — вот это поворот. Теперь мне стало не просто страшно, а жутко. Если это мужчина не пожалел свою жену, то какое ему дело до жизни малознакомых людей. И чем больше мы сейчас услышим, тем меньше у нас шансов отсюда выбраться. Я не знала, что делать, но предпринять что-то было нужно.

— Простите, а что за смертная расписка? Не расскажите? — я как настоящая дура решила вызвать огонь на себя, только по глазам Кости и Саши, установившихся на меня с ужасом, я поняла, что поступила опрометчиво.

— А я за семейным диалогом уже и забыл о вашем существование. — отец Ольги прищурился и посмотрел на меня. — Тебя интересует смертная расписка? — единственное, что я смогла сделать — это кивнуть, наблюдая, как мужчина с невероятной грацией направляется ко мне. — Хорошо, я утолю твое любопытство. Смертная расписка — это документ, в котором ты ставишь подпись, обещая отдать свою жизнь, если хоть словом обмолвишься о том, о чем я прикажу тебе молчать. — мужчина подошел близко, но Костя и Александр плотнее закрыли меня своими спинами, только в этот раз спокойствия их действия мне не принесли. Я нутром ощущала угрозу, исходящую от отца любовницы моего мужа. — Александр, неужели эта маленькая леди и вам приглянулась, да так, что ты готов прикрыть ее своим телом? — это было адресовано моему «похитителю». — А Костик не ревнует? — ну вот совсем мне не нравится этот депутатик. Точно не буду за него голосовать, если, конечно, выберусь отсюда.

— Павел Юрьевич, не трогай девчонку. Она будет молчать, это тебе Костян может гарантировать. Не бери на душу грех.

— А ему не привыкать невинных убивать!

***

Константин.

Мое сердце пропустило удар, когда Иришка спросила у Юрича о расписке. Я не понимал, для чего она это делает. Зачем вызывает огонь на себя? Хотелось крикнуть, что Оля лучше знает своего отца и как с ним нужно общаться. А ещё хотелось схватить ее за милое личико и сказать: «молчи, дура!», а потом впиться губами в ее прекрасные губки.

Но стоило мне только посмотреть в глаза своей малышке, то понял, что она уже сто раз пожалела о своем необдуманном поступке. Все чувства мигом притупились, остался лишь инстинкт — защитить свою любимую женщину любой ценой. Даже ценой своей жизни.

Когда тесть стал приближаться к нам, я почувствовал рядом плечо. Быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что Санек со мной и не предаст.

— Павел Юрьевич, не трогай девчонку. Она будет молчать, это тебе Костян может гарантировать. Не бери на душу грех. — я был благодарен другу.

— А ему не привыкать невинных убивать! — слова Ольги заставили нас всех посмотреть на нее, а потом перевести взгляд на тестя.

К слову сказать, реакция мужчин не заставила себя долго ждать. Он весь вытянулся, в глазах на секунду промелькнул боль, а потом обернулся и посмотрел на дочь.

— Это был выбор твоей матери. Я не виноват в ее смерти. Понимаешь, не виноват.

— А кто тогда, пап? Кто? — из глаз жены хлынули слезы.

Миша, сидевший все это время молча попытался встать. Видно, хотел утешить дочь босса, но веревки оказались слишком крепкие. Ольга, увидев жалкие попытки своего любовника выбраться, лишь бросила на него пренебрежительный взгляд.

— Дочка, я же тебе миллион раз говорил, что это был несчастный случай. — тесть подошёл к Оле, но вопреки моим ожиданиям даже не обнял дочь. Либо моя жена резала по больному, либо вся безудержная любовь отца к дочери была лишь игрой. Павел просто стоял и смотрел на дочь, не предприняв ни одной попытки успокоить ее. — Разве я не доказал тебе своей любовью, разве ты не видишь, что я на все готов ради тебя? Ведь ты ее кровь, ее продолжение. Хочешь, я уничтожу твоего Костика? Он, конечно, мужик рукастый и головастый, но ни заменимых нет.

— Зачем, пап? За что его убивать? — Оля уже билась в истерике, а я не знал, как поступить. Если я пойду к Ольге, чтобы забрать из ее рук и без того напуганного ребенка, то получается оставлю Иришку, а она может воспринять это как очередное предательство. Отправить за Варей Санька — не факт, что напуганная девочка пойдет к чужому мужику и не испугается еще больше.

— Иди, забери у Ольги девочку. Малышка боится. — услышал я за спиной и выдохнул с облегчением. Я всегда знал, что мы с Иришкой на одной волне. На губах промелькнула улыбка, даже несмотря на тяжесть обстоятельств. Любимая совершенно не изменилась, она, как и раньше готова помочь нуждающемуся, и я был этому рад. Значит, ее сердце не стало черствым даже после пережитых неприятностей.

Коротко кивнув, я направился в сторону семейки. Стоило мне сделать пару шагов, как Сашка встал прямо перед Ирой, спрятав ее полностью за своей спиной. Я шел не спеша, не привлекая к себе лишнего внимания. И когда я подошел близко и протянул руки к девчушке, то услышал крик:

— Не смей прикасаться к моему ребенку! — я аж воздухом подавился.

Ирина.

Стоя за спинами шикарных мужчин и слушая диалог это ненормальной семейки, я все думала об ангелочке, которого Ольга держала на руках. Аккуратно выглянув из-за спин мужчин, я увидела испуганные глазки малышки. Она не кричала, не проронила ни слезинки, но весь ее вид показывал, как сильно ей страшно.

Я нутром почуяла метания Кости. Он не знал, как лучше поступить, переминался с ноги на ногу, сделал шаг вперед и возвращался на место, сжимал и разжимал кулаки. Наверно думал, что я обижусь, если он оставит свой пост моего телохранителя, и поэтому решила прийти на помощь мужчине, решить его дилемму.