Такие босоножки и туфли только для звёзд и очень богатых людей, но не для меня. И вот, они стоят передо мной во всей своей идеальной красоте, с тонкими перетяжками на пальцах и изумительным ремешком цепочкой. Даже дышать рядом с ними боюсь, не то, чтобы примерять. А сегодня вечером я должна надеть на себя что-то соблазнительное и сексуальное.

Боже, как нелегко.

Остановилась на кремовом платье, хоть нашла ещё несколько очень красивых, даже шикарных платьев. Черное, красное и белое. Именно такие, как в каталогах. Но кремовое сразу легло на душу. Оно потрясающее.

Пока разбирала все эти завалы, время пролетело. Один раз заходил Джеймс, звал пообедать, но я была так увлечена одеждой, что отмахнулась, поблагодарила и продолжила смотреть. Рассматриваю, но сама стараюсь не сильно тревожить упаковку, чтобы вещи можно было вернуть. Я конечно выберу что-то надеть на сегодня, но остальное не стану доставать.

Столько вещей я просто не возьму, а то что возьму, тоже не буду считать своим, просто надену сегодня, раз Хендэрсон так просит.

Подошло время, за окнами стемнело. На часах около восьми. Сижу в комнате, смотрю телевизор. И подсознательно взволнованно жду, когда меня позовут. Ещё не оделась, чтобы не мять шёлковое платье. Такое нужно надеть и сразу идти. Босоножки пару раз прикладывала к ноге, но надеть побоялась.

Слышу шаги, кто-то идёт. В дверь постучали. Джеймс.

— Хозяин будет через полчаса, — он осмотрел меня, — вы ещё не одеты? Уже можно. В девять он будет ждать вас в столовой.

— Хорошо, — кивнула как школьница, которой приказали вызубрить урок.

Джеймс вышел.

Ну вот и все. Пора одеваться. Волнение в одно мгновение залетело в комнату и появился страшный мандраж. Не знаю почему я так волнуюсь, от того что нужно одеться как он просил, в непривычные для меня, дорогие вещи. Создать образ сексуальной девушки, который мне не присущ. Придется постараться.

Ох, как все это сложно. Непривычно и волнительно.

Надела белье. Кружевные стринги. Из бежевого только они, как специально подобранные под платье. Надела бюстгальтер с красивыми чашками обтянутыми кружевом. Ещё только белье, а уже ощутила что-то вдохновляющее. Оно вытянуло наружу новые черты, которых раньше за собой не замечала. Стою и чувствую себя новой. Да, и ещё сексуальной. Вот что я почувствовала. Это смущает, но и подталкивает.

Пора, скоро девять. Надела платье. Босоножки. Причесала волосы.

В последний раз глянула на себя в зеркало. Удивительное преображение. Как снаружи, так и изнутри.

В указанное время я вошла в столовую. Никого ожидающего меня не обнаружила.

На каждом конце стола стоит блюдо прикрытое колпаком. Я подошла села на место, которое стало уже как бы моим. Ничего подожду, не растаю.

Видно Хендэрсон так занят делами, что опаздывает. Я бы сказала, что хотела, чтобы он совсем не пришел, но не могу. Вот именно сегодня, когда я в шелковом платье и кружевом белье, в шикарных босоножках, не прочь встретиться за ужином с хозяином этого дома.

А там как получится.

Не то чтобы я прямо готова ему отдаться, хочу посмотреть, что дальше. Что будет в обстоятельствах, отличающихся от встречи у озера.

Сижу, жду. Часов нет. Но минут пять уже точно прошло. Что там за блюдо, которое можно так долго держать и дать ему остыть?

Что-то стукнуло, дверь открылась. Не та, в которую я вошла, а та в какую обычно входит дворецкий. В этот раз, снова он.

— Добрый вечер. Мистер Хендэрсон просит его простить, он опаздывает на несколько минут. А я прошу простить меня, вам придется ужинать без моего обслуживания и отнести посуду на кухню. Позвонили из дома, я должен срочно уйти. Но вы не волнуйтесь, мистер Хендэрсон будет с минуты на минуту.

— О, конечно, не беспокойтесь, я все уберу и отнесу на кухню. А куда идти?

— В эту дверь направо, до конца. Повар тоже уже ушел, так что вы пока останетесь одна. Но это буквально минут на десять-пятнадцать.

— Вы же сказали, что он будет через пять минут? — я удивлённо вскинула брови.

— Я так сказал? Простите, я хотел сказать через пятнадцать.

— Ладно, не волнуйтесь, я подожду.

Дворецкий удалился. Я осталась. Сижу вся такая нарядно-сексуальная, жду прихода хозяина дома. Держу спину. Прислушиваюсь, не звучат ли в отдалении шаги. Хочу, чтобы, когда он войдет, увидел меня с прямой осанкой, стройную и гордую.

Слышится вроде ходит кто-то, кажется вот сейчас дверь откроется и войдёт Дэвид, оценит мой внешний вид по достоинству и будет удовлетворен.

Спустя минут десять, как я приблизительно догадываюсь, подперла голову рукой, облокотилась о стол. Чем больше проходит времени, тем надежда на то, что он войдет, а я гордо буду сидеть, исчезает. Прошло ещё минут пятнадцать. Я встала, надоело сидеть, подошла к стене, где весит так называемый Ван Гог. Рассматриваю картину, а сама напряженно прислушиваюсь, не идёт ли кто.

Может Дэвид вообще сегодня не придёт, задержали дела. Значит, я зря тут стою в это столовой, совершенно одна. А может и в доме. Нет, ну охрана то наверняка есть. Пошла на своё место, села.

За неимением часов время кажется растянутым и нудным. Рассматривать стены потолок и пол надоело. Картины тоже больше меня не привлекают, тем более в животе началось что-то, отчего в желудке я почувствовала сосущую пустоту. Хочу есть. Неприлично будет, если я не дождусь хозяина и съем ужин? Он же остывает. И вообще, это хозяину неприлично опаздывать на ужин и заставлять девушку ждать.

Подсасывание в животе делает своё дело. Раздраженно смотрю на свои пальцы, трогаю ногти, поправляю платье, уже почти легла на стол от тоски и нечего делать.

По правде, это — уже хамство.

А вдруг что-то случилось, а вдруг вертолёт… Да нет. Хендэрсон просто издевается, и делает это специально. Скорее всего, он меня просто обманул. Ни на какой ужин он не собирается приходить. А если банально — забыл?

Хорошо тогда зачем покупать все эти вещи для меня, целая куча дорогих вещей. Скорее всего, это пыль в глаза. Как только я покину этот дом, вещи вернутся в магазины.

А сегодня уже точно никто сюда не придёт. Сижу как дура. Жду чего-то или кого-то.

Есть хочу.

Осмелела, протянула руку. Сердито дёрнула салфетку, развернула, взяла приборы. Подняла колпак над блюдом… а оно пустое. Нет ничего. Никакой еды.

— Чёрт! Вы что издеваетесь? — сказала громко, обращаясь в пространство, к тем, кто меня сейчас видит и слышит. — Это должно быть смешно?!

Это была последняя капля. Я вскочила, схватила блюдо и кинула его об пол. Со всей силы, на которую способна. Колпак с грохотом покатился по полу, а блюдо разбилось на несколько крупных осколков. Но это меня не остановило. Я пошла к другому концу стола, схватила блюдо Хендэрсона и тоже швырнула его на пол. Там тоже ничего не оказалось. Легче не стало. Хочется громить, крушить, кричать и бить посуду.