— Бедный мой мальчик! И все-таки ты молодец. Ведь так будет лучше для всех, — сказала она, прекрасно понимая, что ни одна живая душа не убедит в этом Бетти.

Сама же Пилар ликовала и ничуть не корила себя за это. Лишь в потаенной глубине души шевелилось что-то похожее на жалость к бывшей невесте ее возлюбленного. Но жизнь есть жизнь, а любовь есть любовь, ничего с этим не поделаешь.

А Марк, ощутив тепло Пилар, вдруг совершенно успокоился. Он сделал то, что должен был сделать. И вот награда — горячее объятие любимой женщины. Марку захотелось немедленно поцеловать Пилар, она жарко откликнулась, все теснее и теснее прижимаясь к нему. Еще мгновение — и они забудут обо всем, растворившись друг в друге.

Но внезапно Марк отстранился.

— Подожди, подожди, милая…

Пилар недоумевающе посмотрела на него.

— Что-то не так?

— Погоди немного, — повторил Марк. — Может, угостишь меня кофе? Мне надо еще кое-что тебе сказать.

— Как хочешь.

Они втиснулись в кухоньку, больше похожую на кладовку. Пилар включила чайник, поставила на стол чашки и блюдца.

— Кстати, у нас, кажется, есть отличный торт. У Мэган, моей соседки, вчера был день рождения.

Пилар достала из холодильника большую коробку, из которой выглядывал одинокий кусочек вишневого торта.

— Придется напополам! — весело заметила она и тут же снова посерьезнела. Им обоим сейчас кусок в горло не лез.

— Видишь ли, этот разговор с Бетти… ну, в общем, я вовсе не уверен, что она отпустит меня с миром, — с трудом выговорил Марк.

— Что ты имеешь в виду? — встревожилась Пилар.

— Я имею в виду… — Марк тяжело вздохнул и замолчал. Прошло не меньше полминуты, прежде чем он снова заговорил: — Я имею в виду, что мне придется распрощаться с работой у Уилкинса — раз. И серьезно подумать о средствах к существованию — два. Есть все шансы, что Уилкинс перекроет мне кислород. Он, знаешь ли, обладает немалым весом среди юристов всех мастей…

Марк удрученно поник. Пилар ласково погладила его по руке, но ничего не возразила.

Она слишком мало знала об этой сфере его жизни. И потом, ей хотелось, чтобы Марк сам нашел какой-нибудь выход.

— В общем, я так чувствую, что завтра мне лучше не появляться в офисе.

— Нет! — отрезала Пилар. — Если уж начал, то доведи дело до конца. Смог объясниться с Бетти — поговори и с ее отцом.

— Легко тебе рассуждать! — в сердцах воскликнул Марк. — Если бы ты только знала, что представляет собой Джереми Уилкинс!

— Ну и что же, позвольте поинтересоваться? — насмешливо спросила Пилар. — Просто немолодой и не очень привлекательный мужчина, насколько я могу судить.

Марк изобразил на лице подобие улыбки, хотя ему было совсем не до шуток.

— Что да, то да, красавчиком его не назовешь, — хмыкнул он. — Знаешь, а возможно, ты и права. Ну, в самом деле, что в нем такого уж страшного?

Марк приободрился. Присутствие Пилар всегда действовало на него именно так: вселяло уверенность в своих силах, надежду на самое благоприятное развитие событий. Видимо, в этом и заключается сила любви.

— Пойми, я не такой уж трус, как ты могла подумать, слушая мое нытье, — с горькой иронией произнес Марк, беря руки Пилар в свои. — Просто, когда впервые увидел Уилкинса, я был совсем мальчишкой. Мало что умел и практически ничего не понимал. А он был большим боссом, самым умным и опытным из всех, кого я знал. Таким я его запомнил, и до сих пор отношусь к нему именно так, порой сам того не замечая.

Пилар слушала его и кивала. Теперь ей многое стало понятно.

— Как знать, может быть, встреча с тобой вытащила меня из самой скверной переделки, в которую я только мог угодить. В самом деле, — оживился Марк, — если бы женился на Бетти, я еще долгие годы жил бы под неотступным взором Уилкинса. И был бы доволен своей идиотской участью. А может, и того хуже, втихаря желал бы ему смерти…

— Ну, не говори так, — одернула его Пилар.

— Да, с этим я, пожалуй, погорячился. Но все равно, как хорошо, что всего этого не случится! Что клятву любви и верности я буду давать не Бетти, а тебе…

Марк мечтательно улыбнулся. Конечно, он не может жениться на Пилар немедленно, это все-таки было бы несколько непорядочно. Но какая разница — завтра или через полгода? Главное, что рано или поздно он назовет ее своей.

Марк все смотрел и смотрел в манящие темные глаза любимой, в которых постепенно загорался уже знакомый ему огонь. О, он слишком хорошо знал, что тот означает, чтобы продолжать раздумывать о превратностях судьбы! Не говоря больше ни слова, Марк решительно поднялся из-за стола, подхватил Пилар на руки и отнес в крошечную спальню.

Из мебели там стояла только довольно узкая кровать, совсем простой шкаф да небольшой столик. Но как раз мебель меньше всего занимала Марка. Он опустил Пилар на кровать, даже не сняв покрывала, и молниеносно избавил от халатика.

Ее смуглое тело обожгло его — и красотой, и тем жаром, который действительно исходил от Пилар. Казалось, что она в горячке. Это и была горячка — неистовая, всесокрушающая горячка любви. До сих пор люди придумали лишь один способ погасить этот жар — разделить его. И Марк немедленно прильнул к любимой женщине, кое-как сбросив с себя одежду.

Его сильные руки гладили ее плечи, грудь, живот. Пилар, обычно сама активность, сегодня была тиха и покорна. Видимо, поняла, что Марку просто необходимо почувствовать себя хозяином ситуации, и решила помочь ему в этом. Она лишь раскинулась на кровати так, чтобы Марку было удобнее гладить и целовать ее.

Он осторожно провел языком по ее шее, задержался на восхитительной родинке над правой ключицей. А затем его неудержимо потянуло к ее губам, которые послушно приоткрылись ему навстречу. Поцелуй длился так долго, что это казалось почти невероятным. И если он все же закончился, то лишь потому, что Марку показалось несправедливым уделять столько внимания одним губам. Ему хотелось целовать Пилар всюду одновременно.

Правда, его руки давно уже наверстывали упущенное губами и языком. Пилар сладко застонала, когда правая рука Марка проникла ей под ягодицу, а левая очутилась на внутренней стороне бедра.

— О si, si, — прошептала она.

От этих едва различимых слов у Марка кружилась голова, а тело окончательно превратилось в живое пламя. Его язык давно уже действовал по собственной воле, словно устав прислушиваться к лихорадочным, невразумительным сигналам мозга.

Гладкая кожа Пилар напоминала на ощупь даже не бархат, а какую-то еще неизвестную человеку волшебную ткань. Марк не мог, да и не хотел думать об этом, он просто плыл по ее телу, как неутомимый путешественник. И был совершенно ошеломлен той свободой, с какой совершал это плавание. Пилар позволяла ему все и чутко реагировала даже на самое нежное прикосновение. Она уже не могла оставаться безучастной и с каждой секундой все пламеннее отвечала Марку, даря ему несказанное блаженство и отвагу для дальнейших странствий.