из одного склада в другой, пока… пока трое мужчин не отвезли нас в какой-то дом.

Я не могла сдержать слез, когда она рассказала мне, что им пришлось пережить в этом доме в течение двух дней, прежде чем их нашел Маттео. Мы все трое плакали, но слезы казались правильными. Как еще можно выразить те страдания, через которые они прошли?

— Простите. Мне очень, очень жаль, — моих слов было недостаточно, но никаких слов не будет достаточно.

Мы некоторое время сидели в молчании.

— Вы хотите вернуться в Украину? — наконец спросила я. — Или мы можем найти для вас другое место?

— Там у нас ничего не осталось, — прошептала Стася. — Но и здесь тоже ничего нет.

Я наклонилась вперед и взяла их за руки.

— Мы найдем для вас место, где вы будете в безопасности, я обещаю. А пока вы можете оставаться здесь. И я буду приходить в гости.

Мы снова замолчали. Катя предложила мне еще одну конфету, и я взяла ее. Мы ели молча, погруженные в свои мысли. Девушки выглядели изможденными, поэтому через несколько минут я убрала пустые обертки в карман, попрощалась и вышла в коридор. Маттео, Анджело и доктор Амато ждали меня. К моему ужасу, из моих губ вырвался всхлип.

Доктор Амато положила руку мне на плечо.

— Давайте пройдем в мой кабинет и поговорим.

Когда мы устроились в ее просторном кабинете, она протянула мне коробку с салфетками, и я рассказала о том, что узнала.

— Они не видели, кто забрал их из квартиры в Бостоне? — спросил Маттео.

Я покачала головой.

— Они сказали только про людей в масках. Лиц они не видели, пока не оказались в доме, в котором вы их нашли. А те мужчины… — я разрыдалась. — Простите, простите, — пробормотала я, вытирая слезы.

— Ты проделала замечательную работу, София, — добродушно сказала доктор Амато. — И мы найдем для них безопасное место, не волнуйся.

Я всхлипнула и робко улыбнулась. Я украдкой посмотрела на Маттео, пытаясь понять, сердится ли он на меня за мои слезы. Но его выражение лица было непроницаемым.

— Мы должны найти тех, кто их похитил, — сказал Маттео.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — ответила доктор Амато. — Но не делай поспешных выводов.

Я не понимала, что она имела в виду, но он лишь пробурчал что-то невнятное.

Она повернулась ко мне.

— Маттео сказал, что ты давно не была у врача по поводу синдрома Элерса-Данлоса. Почему бы тебе не прийти завтра? Я могу тебя осмотреть, и ты сможешь поговорить с девушками, если захочешь.

— Завтра не получится, — сказал Маттео. — Сиенна настаивает на встрече.

— Тогда послезавтра. У меня целый арсенал историй, — сказала она с подмигиванием.

— Никакого чертового уважения, — проворчал Маттео.

Анджело протянул мне маленькое мусорное ведро, чтобы я выбросила использованные салфетки. Я оставила себе несколько чистых на случай, если снова заплачу. Я чувствовала себя такой хрупкой. Видеть, как Катя и Стася прижались друг к другу, заставило сердце болеть за Милу. Я писала ей весь день, но она так и не ответила.

— Пойдем домой, — сказал Маттео, его голос был нехарактерно мягким. — Я тебе помогу.

Я слишком устала, чтобы спорить. Я напряженно сидела в кресле, когда мы вернулись к машине, каждая кость и мышца в теле кричали от боли, и сердце вместе с ними.

— Что имела в виду доктор Амато, когда сказала, что знает, о чем ты думаешь? — спросила я, когда мы вернулись в квартиру.

Челюсть Маттео напряглась, и он уставился в окно гостиной.

— Ирландцы в Бостоне.

Я мало что знала об ирландской мафии. Иногда ее упоминали на ужинах Братвы, но не часто.

— Думаешь, они причастны к торговле людьми?

Маттео вздохнул и провел рукой по лицу.

— Не знаю. У нас с их боссом Ронаном Финнеганом всегда было своего рода негласное соглашение. Но если он объединится с албанцами… — он замолчал. — Мне нужно идти в офис. Тебе следует отдохнуть.

— Хорошо, — прошептала я.

Он направился к двери, но обернулся перед уходом.

— Ты сегодня хорошо справилась, София. Спасибо.

Улыбка коснулась моих губ, когда он закрыл за собой дверь. Я глубоко вздохнула, и тугой узел в животе немного ослаб.

19

МАТТЕО

Сиенна ворвалась в квартиру, озарив пространство вихрем энергии.

— Где она? Ты больше не сможешь ее спрятать!

Я провел рукой по лицу. Было только восемь утра, а я уже чувствовал себя уставшим.

— Не видел ее этим утром, — сказал я, пожав плечами.

— Что значит, не видел? Она куда-то ушла?

— Что? Нет.

— Тогда почему ты не проснулся рядом с ней?

Дерьмо.

Если мы собирались убедить всех в реальности нашего брака, мне нужно быть осторожнее. Но это была Сиенна, и она все равно рано или поздно все бы узнала. Я сделал глоток кофе. Он был черным и горьким, и мне захотелось чего-нибудь сладкого.

— Маттео, — прошипела она с упреком в голосе. — Что происходит?

— Этот брак ради союза. Ты знаешь это.

— Но… — Сиенна впервые не нашла слов. — Ты хотя бы хорошо к ней относишься?

— Что это значит? — огрызнулся я.

Звук в коридоре прервал ее. София вошла на кухню, опираясь на роллаторы.

— О боже, как приятно познакомиться с тобой, София, — восторженно сказала Сиенна. — Мой брат держал тебя в секрете.

София моргнула и нахмурилась, глядя то на мою сестру, то на меня, как будто пытаясь понять, как мы можем быть родственниками. У нас с Сиенной были одинаковые темные волосы, темные глаза и оливковая кожа, но на этом сходство заканчивалось. Сиенна была дружелюбной и общительной, полной противоположностью мне.

Голос Софии стал мягким, когда она заправила прядь волос за ухо.

— Приятно познакомиться.

— Садись, хочешь кофе? — спросила Сиенна.

— Было бы здорово, спасибо.

София села на один из кухонных стульев, но ее движения были скованными и нервными. Под глазами у нее были темные круги. Неужели она испытывала боль?

Сиенна налила ей большую кружку кофе.

— Сливки? Сахар?

— И то, и другое, пожалуйста.

— Я так зла, что пропустила свадьбу, — фыркнула Сиенна. — Маттео считал, что для меня небезопасно там находиться. Расскажи мне все! Подожди, я должна увидеть твое кольцо.

Сиенна схватила Софию за руку, но ее улыбка померкла, когда она увидела простое золотое обручальное кольцо. Ее неодобрительный взгляд остановился на мне.

— А где помолвочное кольцо?

— Мы не были помолвлены, — сказал я, допив кофе.

Это было правдой, но, когда София мягко убрала руку из руки моей сестры, ее улыбка угасла, и я почувствовал