Презирая себя, Роберт присел перед Тришей, поднял ее на ноги, завернул в покрывало и только после этого прижал к себе.

– Не надо, любовь моя, не плачь, – хрипло прошептал он.

– Я т-тебя н-ненавижу, – всхлипнула она.

Роберт неуверенно кивнул.

– Все правильно, я чудовище, если хочешь, ударь меня еще, только не плачь, я не стою твоих слез.

Почему-то от его покаянных слов Триша расплакалась еще горше.

– Я не понимаю, что со мной происходит!

Это-то Роберт как раз понимал. Вечер, который должен был закончиться торжественной помолвкой, превратился для Триши в кошмар.

Мало того, что она узнала о предательстве жениха и лучшей подруги, так она еще подверглась сексуальному натиску, потеряла невинность и в довершение всего получила изрядную порцию его язвительного юмора.

Состояние Триши понятно, но как все это характеризует его самого? Роберт подозревал, что полного и правдивого ответа на этот вопрос его самолюбие просто не выдержало бы.

Триша дрожала и всхлипывала, прильнув к нему. Роберт хотел как-то ее утешить, но побоялся открыть рот, чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь неподходящее. Поэтому он решил выразить свое покаяние не словами, а делом: он подхватил Тришу на руки.

Кровать так и манила к себе, но Роберт проявил чудеса выдержки и прошел мимо. Он принес Тришу в ванную, усадил на пуфик, подошел к мраморной ванне, размерами напоминавшей небольшой бассейн, и включил воду. Затем он взял с вешалки махровое полотенце и обернул вокруг своих бедер. Полотенце было пятнистым, как шкура леопарда, и Роберт с кривой улыбкой подумал, что стал похож на пещерного человека.

Триша все еще всхлипывала, кутаясь в шелковое покрывало. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Роберт присел перед ней на колени и протянул ей льняную салфетку вытереть слезы. Триша взяла ее дрожащими пальцами и тихо прошептала:

– Спасибо. Извини.

Роберт не понимал, за что она извиняется.

– Не извиняйся, твои слезы вполне понятны, ты еще удивительно долго держалась, другая на твоем месте сорвалась бы раньше.

– Ты управлял мной, как марионеткой, дергая за ниточки.

– Да. – Он лукаво улыбнулся. – Но, согласись, это были хорошие ниточки, нити страсти.

Триша прерывисто вздохнула.

– Не смей так говорить! У тебя что, вообще совести нет?! Ты не чувствуешь себя виноватым?!

– В чем? В том, что занимайся с тобой любовью? Нет.

И это было правдой.

– А должен был бы.

– Но почему? Потому что я тебя хочу? Триша молча отвернулась.

– Потому что я готов сделать все, чтобы тебя удержать?

– Ты думаешь о своих желаниях, а не о том, чего я хочу.

– А чего хочешь ты? – мягко спросил Роберт.

Триша сама не знала ответа. Она была растеряна и испугана, потому что больше не владела собой. Кроме того, она была потрясена открытием, что Роберт способен без труда превратить ее в сексуально ненасытную, необузданную распутницу, и самое страшное, что ей это нравилось. Триша недоумевала, как она может испытывать все эти ощущения, когда в ее положении было бы естественно страдать от разбитого сердца и изнывать от поруганной любви к Эндрю.

Роберт убрал с ее мокрой от слез щеки прядь волос. Триша подняла на него взгляд, и это оказалось большой ошибкой. Посмотрев на Роберта, она вмиг получила ответы на все свои вопросы. Вот он, ответ, стоит перед ней во всей своей красе – Роберт Кэссиди, ее любовник. Его волосы торчали во все стороны, на щеке еще виднелся розовый отпечаток ее ладони, но выражение гнева ушло из глаз. Гнев прошел, а страсть осталась, она тлела в темной глубине, как огонь под слоем остывающих углей. Роберт обернул вокруг бедер полотенце, но это не мешало Трише отчетливо представлять то, что под ним скрыто. Ее глаза снова стали наполняться влагой.

– Не надо больше плакать, – попросил Роберт. – Твои слезы не вызывают во мне сочувствия, представь себе, я обнаружил, что они мне нравятся. – Он стер пальцем слезинку, выкатившуюся из глаза Триши. – Ты выглядишь очень ранимой и слабой, когда плачешь, но зато я чувствую себя очень сильным, во мне просыпается инстинкт защитника.

– Мистер Мачо, – поддразнила Триша.

Она вытерла щеку салфеткой, делая вид, что вытирает слезы, но на самом деле она пыталась стереть невидимый, но ощутимый след от прикосновения пальца Роберта.

– Да, я такой. – Роберт нахмурился и с самым серьезным видом сообщил: – Между прочим, ты плачешь как ребенок, но у тебя на лице не остается ни единого красного пятнышка, которое портило бы твою красоту.

– И что из этого?

– А то, что ты особенная. Я никогда не встречал женщины, которая оставалась бы прекрасной, даже когда плачет. А твои глаза… они становятся похожими на большие озера, в которых мне хочется утонуть. А еще мне хочется сгрести тебя в объятия и поцелуями стереть все твои тревоги и печали.

Он снова это делает – соблазняет меня медоточивыми речами, использует страсть как средство убеждения и слова как средство сломить мои защитные барьеры, поняла Триша.

– Моя главная тревога – это ты.

– Это еще почему? – не понял Роберт.

– Потому что ты ухитряешься заставлять меня желать тебя, когда я этого не хочу!

Ну вот, она это сказала, облекла все свои запутанные проблемы в одно более или менее связное предложение. Она хочет Роберта, но не хочет его хотеть. Как же приятно разложить все по полочкам и наклеить ярлыки!

– А.

Больше Роберт ничего не сказал, но его тон заставил Тришу настороженно всмотреться в его глаза.

– Что означает это твое «а»?

– Ничего.

Он выключил воду, взял с полочки какой-то флакон, отвинтил крышку и налил в воду масло с экзотическим чувственным запахом. Быстрое движение рукой, и полотенце с его бедер упало на пол. С секунду, не больше, в поле зрения Триши находились крепкие мужские ягодицы, затем Роберт повернулся, и Триша увидела перед собой мужчину в полной боевой готовности. Взгляд Триши метнулся к его лицу. Но, даже когда смотрела на его лицо, мысленным взором она видела совсем другую часть тела.

– Н-нет…

Роберт наклонился, быстро поцеловал Тришу в губы и ловким движением освободил ее от покрывала. Больше она ничего не успела сказать, Роберт подхватил ее на руки, перешагнул через бортик ванны и опустился в воду. Он сел, и Триша оказалась сидящей между его раздвинутых бедер.

– Расслабься, – прошептал он, слегка касаясь губами ее уха.

– Ты не можешь…

– Могу, еще как, но не буду, во всяком случае, пока. У меня на уме только ванна. Я хочу, чтобы ты узнала, каково это, когда тебя моет мужчина.