– Спасибо, друг, выручил, – прошамкал Март непослушными губами.

Попытавшись заглянуть в отсвечивавшее огнями реклам забрало шлема, он хлопнул было своего заступника по плечу – да промазал: тот выжал газ, и мотоцикл сорвался с места.

Март помахал вслед:

– Спасибо!

Подсвеченные фарами встречных автомобилей, выхлопные газы окружили быстро удалявшийся силуэт сияющим ореолом.

Март постоял с минуту, глядя туда, где среди транспортного потока, как в россыпи звёзд, затерялась блуждающая звезда неведомого героя, и повернул к дому. Задумавшись, он по привычке тронул пальцами лоб… Хоть плачь, хоть смейся: болело и то, и другое! Но боль – пустяк, потому что перед внутренним взором… перед внутренним взором стояла отчётливая картинка («Вот тебе, Марти, ещё одна загадка за сегодняшний день!»): ветер треплет выбившийся из-под шлема мотоциклиста золотистый локон…

***

В эту ночь Марту открылось ещё одно затерянное в глубинах памяти воспоминание.

Марту тогда было лет одиннадцать-двенадцать. У матери начались проблемы со здоровьем, и ему пришлось почти на всё лето переехать к родственникам, в небольшой, едва ли не заброшенный посёлок – сущее захолустье. Мало того, что население там не отличалось многочисленностью, так и детворы было – раз, два и обчёлся, поэтому Март поначалу испытывал жуткую тоску и скуку: его деятельная натура требовала хоть какого-нибудь занятия. Выход нашёлся сам собой.

«„Эй, Марти!” – „Да, тёть Рози?” – „Ты не сильно занят сегодня?..”» – соседке понадобилось срочно отнести какие-то вещи подруге, жившей на особицу в паре миль по дороге, но, как на беду, её прихватил радикулит. Март в это время болтался неподалёку и от нечего делать взялся помочь. С тех пор и повелось: чуть кому-то требовалось отправить небольшую посылку в один из близлежащих населённых пунктов или ферм, звали Марта. Ему же и самому нравилось бродить по здешним местам, и он всегда с удовольствием брался выполнить поручение. Платы за работу Март не брал, но довольные «клиенты» всегда находили, чем отблагодарить своего курьера, – как минимум просто накормить от пуза. Когда один из знакомых подарил ему старенький велосипед, дело пошло ещё веселее.

Благодаря своему занятию, за месяц-полтора Март обошёл и объездил всю округу, неплохо её изучив. Бывало, он отправлялся в поход после завтрака и возвращался домой только к вечеру, что, кстати, не особенно беспокоило приютившую его пожилую пару. Старик и старуха говорили, что таким образом городской неженка привыкает к самостоятельности, и это, несомненно, должно ему пригодиться в жизни. Что они думали на самом деле, Марта, в общем, не беспокоило: его вполне устраивало сложившееся положение вещей.

Погода в середине лета стояла жаркая, и Март, если выдавалась такая возможность, сворачивал к реке или пруду, чтобы освежиться. Так же было и в тот день.

Дело шло к вечеру. Марту пришлось помотаться, спозаранку взявшись за дело, и он ощущал усталость. Педали крутились с трудом. Иной раз, в горку, Март даже слезал с велосипеда и поднимался пешком, ведя своего железного коня за руль. Радовало то, что курьерские обязанности были исполнены, а значит, можно никуда не спешить.

Вот невдалеке показалась знакомая рощица. Март поразмыслил и свернул к ней. Велосипед он оставил лежать в кустах, а сам, продираясь сквозь густую, высотой по самую его макушку траву, спустился в ложбину.

Протекавшая здесь когда-то река сделала петлю, а позже ушла, переместив русло значительно в сторону. Однако изолированный остаток излучины не высох, а продолжал существовать, оберегаемый густой тенью деревьев, питаемый растаявшим снегом и дождями. Берег старицы порос камышом и осокой, мелководье облюбовали кувшинки, а поверхность затянуло ряской, но вода сохранялась чистой и прозрачной, на радость малькам и головастикам, да ещё лягушкам, которых здесь расплодилась уйма.

Март скинул пропитанную потом и пылью одежду на зеленовато-серый, изогнувшийся, точно гигинтский удав в тенистых амазонских джунглях, ствол ивы и с нетерпением пошагал туда, где струящиеся лиственными водопадами ветви тянулись к своему отражению в тёмном зеркале водоёма. Тёплая прибрежная тина тут же обняла ступни – дно показалось изготовленным из бабушкиного густого смородинового желе, когда оно ещё не остыло до конца. Едва ряска защекотала поясницу, Март опустился в прохладную воду и поплыл.

Сказался ли перепад температур между распаренным на солнце телом Марта и ощутимо холодным придонным слоем, а может, причиной явилось переутомление – как назло, в самом глубоком месте пруда у Марта свело мышцу ноги. Никак такого не ожидавший, Март попытался разогнуть ногу руками, однако с головой ушёл под воду, не сообразив сделать вдох поглубже.

Жуткая боль резала мышцу так, что Март застонал, выпустив из лёгких остатки воздуха. Он забился, пытаясь как-то выгрести на поверхность, но его всё равно утягивало ко дну. Март едва сдерживал позывы вдохнуть, с ужасом понимая, что вот-вот сдастся, и тогда вода хлынет в лёгкие. Он не мог поверить, что всё происходит именно с ним, – ведь этого просто не могло быть!

Нет! Это, конечно, какой-то сон, бред! Вот он смотрит сейчас, как беспомощно барахтается в пруду какой-то мальчишка: да, Марту страшно, и он переживает за беднягу, но сам-то находится вовсе не здесь, во взбаламученном конвульсиями утопающего зеленоватом полумраке, – он просто сторонний зритель…

Внезапно Март ясно осознал: всё происходящее – абсолютно реально, и прямо сейчас истекают последние секунды жизни – его жизни!!! И это всё?! На этом конец?! И существование Марта закончится именно так – в судорожной и совершенно безнадёжной борьбе с собственным дыхательным инстинктом?!

Да, сейчас он умрёт. Этот факт поразил своей очевидностью. И Март вдруг успокоился. Он погружался всё глубже, глядя с выворачивающим душу тоскливым чувством, как ряска затягивает над ним светлое окошко, за которым оставался без него, Марта, его мир. Его жизнь.

Окошко заколыхалось и стало смещаться, а вместе с этим и лопнувший поначалу надвое растительный саван принялся стремительно разлезаться на лоскуты. Март почувствовал, что его уносит куда-то. «Вот она какая, смерть… – подумал он отрешённо. – Она даёт время успокоиться, смириться, перестать цепляться за жизнь и отпустить этот мир, и когда ты полностью готов покинуть его, тащит тебя за волосы…»

Невидимая сила подняла Марта к поверхности, выдернула его голову из-под воды… и только тогда до сознания дошло, что смерть не может вести себя настолько бесцеремонно! И вообще!.. Тут инстинкт взял верх, и Март, опомнившись, сделал судорожный вдох…

***

Он сидел на берегу, обмотанный тиной и водорослями, с конопушками ряски на лице, и не мог надышаться. Его трясло. Не от холода – оттого, что