– Хорошо, Вадим, – подвел итог нашей встречи важный дядя, – договоримся таким образом: предварительно – «да», но три дня на формальности… а потом встретимся еще разок и поторгуемся. Рад был познакомиться.

Я понял, что аудиенция окончена.

* * *

На вечеринке у Пустоваловых было неизменное «оливье», холодец и селедка под шубой, «лаконичные» тосты, от которых нещадно клонило в сон, хоровое всхлипывание под гитару и караоке, бесконечные перекуры на балконе, интервалы между которыми стремительно сокращались с каждой выпитой рюмкой, танцы до упаду и споры до хрипоты.

В какой-то момент вакханалию разбавила равнодушная фраза:

– Опять напился, как свинья.

Фразу произнесло холодное бездушное существо, которое по какой-то нелепой случайности уже семь лет кряду доводилось мне женой.

– Как конь. Иго-го! – я ухмыльнулся пьяной ухмылкой в ответ.

– Да пошел ты, – она отвернулась.

Я подхватил застольную песню и окинул рассеянным взглядом захмелевших собутыльников. Мои глаза встретились с глазами Семена. Раньше он был моим одноклассником, а теперь трудился в одной силовой конторе и, пользуясь служебным положением, помогал мне улаживать проблемы с другими силовыми конторами.

– Пойдем, покурим, – он кивнул в сторону двери.

– Пойдем, – согласился я.

* * *

Уединившись на лестничной площадке, где какой-то заботливый человек оставил на подоконнике консервную банку для окурков, мы закурили и отрешенно уставились на капли дождя, медленно сползающие по оконному стеклу.

– Этот твой Виктор Николаевич очень скользкий тип с темным прошлым, – сказал Семен. Его язык слегка заплетался.

– Жирная рыбина.

– Она самая, – кивнул Семен.

– Риск, в сложившихся обстоятельствах, неизбежен, – я осознал, что и мой язык начал немного подтормаживать.

– Не люблю это слово – «риск». От него пахнет мертвечиной.

– И я не люблю, но что делать? Конкуренты наступают на пятки, и чтобы от них оторваться, приходится наращивать объемы производства. Это требует дополнительных ресурсов не только в затратной части, но и… – я осекся, заметив смертельную тоску в его взгляде. – Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, – его тусклые глаза говорили обратное.

– Я думал, ты порадуешься. Все-таки другие бабки и…

– Я порадовался, – сухо сказал он.

– Мне скоро опять понадобится твоя фазенда, – я решил сменить тему.

– Новый роман?

– Да, и на всю жизнь.

– А как же твое обещание покончить с порочным прошлым?

– Оно уже не актуально и, кроме того, горбатого могила исправит.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я тоже надеюсь.

Он тяжело вздохнул, видимо, представил мир без меня, и сказал, задумчиво глядя куда-то в сторону:

– Когда-нибудь у твоей жены кончится терпение, и она тебя выгонит.

– Ну, это вряд ли.

– Почему? – он грустно посмотрел мне в лицо.

– По двум причинам. Во-первых, потому что не любит, а во-вторых, потому что привыкла кормиться со стеклянной полочки в серванте, где, как на поле чудес, круглый год созревают денежные купюры.

– Странный ты человек. Живешь с нелюбимой женщиной. Изменяешь ей. Она тебя ловит. Ты каешься, а потом снова изменяешь. Зачем тебе это надо? Не проще ли развестись? – он выразительно уронил окурок в консервную банку.

Я скептически усмехнулся и поделился с ним мудростью из личной коллекции афоризмов:

– Между прочим, этот вопрос время от времени задают себе тридцать процентов мужиков в нашей стране, а остальные шестьдесят восемь процентов – геи, политики, импотенты и алкоголики.

– Звучит цинично. Постой, – он улыбнулся. – А где еще два процента?

– Витают в облаках.

– Летчики?

– Нет, святые.

Он задумался. Наверное, силился определить, к какой из перечисленных категорий относится он сам. Потом спросил:

– И как зовут твою новую пассию?

– Пока не знаю. Она не успела представиться. Получилось как в кино: спустился с небес под землю, увидел, расчувствовался, заговорил, но… двери захлопнулись, и я умчался в тесном вагоне воевать с темными силами, а она осталась горевать на платформе.

– Девушка без адреса?

– Что-то вроде того.

– Помощь нужна?

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

– Ладно. Ключи от домика возьмешь у узбека (узбек – это сторож на его фазенде). Я его предупрежу. А теперь пойдем, опрокинем по рюмашке за твои успехи на всех фронтах, – он криво усмехнулся. – Так, значит, говоришь, святых всего два процента?

– А кто их считал?

* * *

Я увидел себя в подземном переходе, спешащим на утреннюю встречу с жирной рыбиной.

Там я наступил на откуда-то взявшуюся черную кошку, она злобно на меня покосилась и… вдруг встала на задние лапы, загораживая мне путь. Я хотел обойти животное, но кошка хищно открыла пасть, обнажив мелкие острые зубы. Затем она встала в боксерскую стойку. Я вгляделся и рассмотрел на её передних лапах боксерские перчатки. Это становилось интересным. Странно, что люди не обращали никакого внимания на кошку. Я огляделся по сторонам в поисках дрессировщика и увидел нищего. Он вальяжно сгибал и разгибал указательный палец, явно маня меня к себе.

Я подошел, и меня чуть не стошнило от запаха сивушного перегара. Повинуясь взгляду нищего, опустил глаза и увидел шляпу для подаяния у его ног, которую держала черная кошка. Она уже успела сменить боксерки на розовые перчатки, кажется, лайковые. Инстинкт самосохранения подсказал мне, что обморок – плохой для меня вариант, поэтому я достал червонец, нагнулся и опустил его в шляпу. Выпрямляясь, я почувствовал в ухе шепот нищего:

– Сколько время?

– Десять – десять утра… – я машинально посмотрел на наручные часы.

– Осталось десять минут. Иди к ней, – нищий махнул рукою в сторону эскалатора.

И я пошел к ней.

– Не забудь купить цветы!.. – гадливо засмеялся вслед нищий. Или не нищий, а кошка?…

* * *

…Я проснулся. Резко сел в кровати.

Потревоженная жена заворочалась и что-то проворчала во сне.

– Завтра я ее увижу! – вдруг наполнила меня уверенность и я ласково посмотрел на жену. – Спи, родная, – я улыбнулся. – И пусть тебе приснится твоя долбанная горбатая Настя… в холодной комнате, с картонной биркой на ноге.

* * *

Утром, отложив все дела, я наведался на «место первой встречи», и занял наблюдательный пост напротив эскалатора. Приобретенный в ближайшем ларьке букет чайных роз, притягивал магнитом любопытные взгляды прибывающих и убывающих граждан. Нетерпеливые часики тикали в голове, отсчитывая минуту за минутой, а кареглазая красавица никак не объявлялась. В 10.10 её все не было. А ещё через полчаса терпение мое иссякло, и я направился к выходу, размышляя по дороге, как поступить с букетом: выбросить в урну или преподнести жене.