недель больше. Уверена, что они очень обрадуются. Но я почему-то решиться никак не могу. Маму положили на сохранение. У нее небольшая отслойка, поэтому любые эмоции ей сейчас могут навредить.

— Андрей. Я так хочу селедки.

— Все что угодно, только не соль!

— Ну хоть немножечко.

— Милая, ведь ты немножечко не умеешь.

— Ну, не покупай целую. Купи мне хвост хотя бы.

— Хвост не куплю. Он самый соленый.

Смеется Андрей.

— Ну что ты надо мной издеваешься. Ты обещал, что принесешь мне все, что только я захочу.

— Вик. Я тебя маме не отдам. А она, как только увидит отеки, сразу тебя заберет. И мозг мне потом выест чайной ложечкой. За то, что я не уследил.

— Она мне снится.

— Кто? Мама!

— Селедка! Давай ты купишь и поешь, а я на тебя посмотрю.

— Вика! Я ее терпеть не могу.

— А потом мы с тобой любовью займемся.

— Любимая, ты извращенка? Ты хочешь со мной целоваться после селедки?

Андрей подходит, подхватывает меня на руки и несет на кровать. Нависает надо мной, целует. Я отрываюсь от него и накрываю ладонью его губы.

— Только после селедки!

Андрей выдыхает. Натягивает футболку. Идет в магазин.

29

К сожалению, мое счастье длилось недолго. На девятой неделе меня накрыла такая волна токсикоза, что Андрей сам отвез меня в больницу. Я молчала, как партизанка и не рассказывала ничего родителям. И ему запретила. Еще не хватало, что бы мама волновалась из-за меня. Я снова стала терять вес, волосы у меня высыпались просто пучками. Так паршиво я действительно себя еще не чувствовала. Вера Павловна отругала нас за то, что мы тянули до последнего. Мне так не хотелось в больницу. Но ради безопасности ребенка я согласилась лечь в стационар. Под чутким руководством будущей свекрови мое здоровье стало поправляться, и через десять дней я снова была дома.

Мои родители заподозрили неладное и все же решили к нам наведаться. На сей раз вдвоем. Манина беременность протекала нормально. Она немножечко поправилась, вид у нее был довольно цветущий. А каким счастливым был папа, когда объявил, что на первом скрининге им сказали пол ребенка. На этот раз мои родители ждали сына. Они были такие счастливые. А я стала такая сентиментальная, что разрыдалась от этой новости так, что ни Андрей, ни мама с папой не могли меня успокоить!

— Вы долго еще молчать собираетесь?

— Дорогой, они нам скажут, когда ребенка в первый класс поведут.

— Откуда вы знаете?

— От верблюда!

— Андрей. Ты зачем сказал папе?

— Доченька, ты меня сейчас расстраиваешь!

— Почему я не должен знать такую новость?

— Мы, Сережа, мы! Я то тоже узнала. Буквально на днях. Бессовестные.

— Мама. Я не хотела, чтобы ты волновалась.

— Ну почему я должна волноваться? Если нужно радоваться.

Я пожала плечами.

— Я же в больнице лежала.

— Ну и что. Я тоже в ней полежать уже успела.

Мама села рядом и обняла меня.

Папа с Андреем, вышли на улицу. Папа снова покурить, Андрей просто за компанию.

— Ну как ты, моя кошечка?

— Не знаю, мам. Один день я отлично себя чувствую, потом три дня пластом лежу. Мам, я, наверное, не хочу свадьбу.

— Ну что ты такое придумала? Андрей так тебя любит.

— Да нет, мам, я ни замуж не хочу. А само торжество. Давайте, пока не поздно, отменим всех гостей. Я не хочу, чтобы на меня зеленую, смотрело триста человек.

— Хорошо. Как хочешь. А платье?

— Ма, ну какое платье? Посмотри на меня.

— Скромненькое какое-нибудь. Семью то ты в день росписи отменять не будешь. Мы то на тебя на какую угодно смотреть готовы. Да и фотографии должны после этого дня остаться. Доченька, память — это важно. Я спустя двадцать два года пересматриваю наши с папой свадебные фотографии и радуюсь, что, не смотря ни на что, мы сделали этот праздник для себя и самых близких.

— Хорошо, но только вы и девочки. И со стороны Андрея только родные.

— А Оксана?

— Ну и Оксана, конечно. Она же мне тоже родная.

Родители остались у нас на ночь. Утром собирались выдвигаться обратно. Обычно папа с Андреем не могут общаться без колкостей. Один должен ответить другому как-нибудь поизащреннее. А в этот раз, на удивление, они очень мило общаются.

Хотя нет. Кажется, я поторопилась.

— Надеюсь, у вас будет дочка!

Очень громко заявил папа.

— Почему это?

— Да, что бы примерно через двадцать лет ты пережил бы то же самое, что и я.

— Вы сейчас желаете своей внучке такого мужа, как я?

— А почему бы не пожелать! Ты ж у нас Апполон! Да, Светка!

— Сережа! Да сколько можно. Ты мне всю жизнь, что ли, помнить это будешь? Ты мой Апполон! Ты! Угомонись уже! А ты, Андрюша, надень что-нибудь на верх. Ходишь тут с голым торсом, пожилого человека нервируешь!

— Я вообще-то у себя дома! Могли бы и закрыть дверь к себе в комнату. Я просто мимо проходил.

Мы все дружно смеемся. Не понимаю папиного возмущения. Он мало чем отличается от Андрея. Видно, конечно, что он старше. Седина на висках и морщинки вокруг глаз и на лбу у него имеются. Но это только потому, что он постоянно хмурится. А выглядит он просто отлично. Так что пусть к Андрею не придирается. Сам такой!

* * *

— Мама, они сейчас распишутся, а потом мы в ресторан поедем.

— Потом. Это когда?

— Ну, через часок где-то.

— Ого! Целый час? Я тогда в машине подремлю. А в ресторане торт будет?

— Обязательно будет!

— Хорошо. Но пекла, я надеюсь, его не Виктория.

— Мама, ну когда ей торты то печь! Она же невеста.

— Ну и хорошо. Девушка она, конечно, прекрасная. Красивая, молодая, беременная.

— Ну, мама!

Но готовить она совершенно не умеет. Помню, Андрюша привозил мне от нее как-то раз кекс. Он вообще мне не понравился. Я его еле съела. Еще здоровый такой испекла, килограмма на полтора. Не вкусный он был. Вообще не вкусный. Но девушка хорошая. Повезло нашему Андрюше.

Эпилог

Четыре года спустя

— Андрей! Я тебя сейчас придушу! Ты это специально, да?

Вика кидает в меня тест. Затем подушку. Потом в ход идут тапочки.

— Я только в ординатуру собралась. Ты дашь мне доучиться или нет?

Шестой курс Виктория заканчивала с полугодовалой Машенькой на руках. Дальнейшее ее обучение мы решили немного отложить.

— Я успею! Я успею! Успел?

— Ну что ты от меня хочешь? У