вышел во двор в одних штанах и окунулся по пояс в бочку с водой. Осеннее утро бодрило своей неповторимой свежестью.

– Бррр-р-р! Етить-колотить!

Бодро крикнул Урфар и вынырнул из холодной воды. Утерев лицо и бороду, он зачесал руками волосы назад и уже собрался пойти накинуть на себя что-то, как его окликнул Владислав Родионович:

– Звал, князь?

– Да. Отправь людей по деревням, предупреди всех, пусть либо едут сюда в крепость или пусть в лес бегут…

– Угу, – мрачно согласился воевода, – Сейчас же займусь. Что-нибудь ещё?

– Нет, пока это всё. Сначала посмотрим, сколько мы наберём людей, и что скажет царь…

Воевода Владислав кивнул князю и спешно удалился исполнять волю князя.

Князь Дмитрий

Часть I

Родные края уже были совсем рядом. «Вон там, за поворотом скалы», – думал Дмитрий, наконец, спустя столько лет, возвращаясь домой. Он глубоко дышал полной грудью – здесь даже воздух был совсем иным чище, свежее, роднее сердцу. Нестерпимо долгих десять лет он не видел берез, ив и елей, не слышал соловьев и не ощущал прохладного касания снежинками своей кожи, не наблюдал за глубоким волнением леса, когда бушует Свинтовит и вольные ветры снуют по земле.

Князь Дмитрий торопился домой с верой, что его скромное княжество теперь заживёт иначе. «Теперь, когда хозяин вернулся домой, всё будет хорошо», – тешил себя мыслями он, возвращаясь в Ладаж отнюдь не с пустыми руками. Дмитрий, вез с собой злато и серебро, экзотические фрукты, специи, но главным богатством было его войско – не меньше того, что он когда-то увёл на юг…

Но, как бы то ни было, по-настоящему князя беспокоила лишь одна мысль, не покидавшая его ни на минуту все эти годы: «Как там моя семья?» – с этим вопросом начинался и заканчивался каждый мучительный день вдали от родного дома…

К Дмитрию, скачущему во главе войска, приблизился Алимах дыгир – сотник, прервав ход мыслей господина.

– Повелитель, могу ли я узнать, как долго нам ещё двигаться на север? Стоит ли подыскать место для лагеря? Люди устали, но, если повелитель прикажет – они будут идти, пока не падут замертво.

Дом уже был так близок, Дмитрию даже казалось, что он слышал родную речь, но это были лишь птицы, да шум листвы на ветру. Князь вдохнул полной грудью и, смерив свое нетерпение, приказал:

– Сделаем привал на два часа и повернём на северо-запад. К ночи, полагаю, уже будем в крепости.

Дыгир поклонился повелителю и, чуть придержав своего белого, поджарого скакуна, развернулся и поскакал в конец колонны, неся слово князя.

Через считанные минуты разведывательные, конные отряды умчались в леса на поиски безопасного места для стоянки и источников пресной воды.

Рыжий, жёлто-алый ковёр из опавших листьев шуршал под сапогами князя Дмитрия. Он, будто окунувшись в детство, играл ногами с листвой. Затем, опомнившись, остановился и присел у маленьких цветков с пышными, словно из пуха, соцветьями: «И как только дождались меня, поди последние во всей Ладажи», – набрав полную грудь воздуха, князь дунул на них, что есть мочи. Крошечные былинки-снежинки взмыли вверх и разлетелись по поляне, кружась и ловя легкие дуновения ветра. Дмитрий улыбнулся, поднялся на ноги и пошел к ручью, следовало побриться и привести себя в порядок.

С высоты нескольких сот футов прямиком из камней ниспадала вниз стеной чистейшая, ледяная вода. Раздевшись догола, князь прихватил с собой только кинжал, когда-то подаренный ему охотником –другом по имени Урфар. Его жилище должно быть всего в дне пути отсюда на запад. «Обязательно нужно его проведать!» – решил князь и принялся брить лицо. Острейшее лезвие с легкостью срезало волосы под самый корень, но одно неосторожное движение и закапает кровь. За долгие годы князь уже приспособился не резать себя, хотя бывают и исключения. Бывают, но не сегодня. Сейчас допустить ошибку никак нельзя, скоро он предстанет перед княгиней и княжичем Ярославом. Во время этой встречи он должен выглядеть превосходно!

Завершив процедуру, Дмитрий выбрил бока на голове и, смыв с себя всё ненужное, присел чуть в стороне на камне, склонился над тихой водной гладью и критически осмотрел свою работу.

– Вполне ещё видный жених, – усмехнулся князь и невольно коснулся шрама, проходящего от скулы к верхней губе, погрузившись на мгновение в уже далёкое прошлое.

Часть II

Уже третий год бессмысленных скитаний и ничего не значащих битв среди жёлтых песков. Обдуваемые сухим ветром, изнывающие от вечной жары и не покидающей жажды люди всё больше походили на живых мертвецов.

Жалкое подобие того, что некогда звалось войском, давно утратившее весь свой блеск, упорно двигалось на восток. Люди с изможденными лицами, обветренной кожей, одеждой и доспехами, покрытой запёкшейся кровью своей и врагов, устали и боялись, но продолжали мужественно следовать за своим князям.

Миражи крепостей и оазисов водили их кругами, лишая последних сил. Верные воины гибли один за другим, падая в жёлтый песок, больше не имея сил, чтобы подняться. С каждым днём дыхание смерти слышалось всё отчётливее и ближе.

Сейчас уже очевидно – было ошибкой уходить на восток, когда царь и другие князья отправились дальше на юг. Но поворачивать слишком поздно, оставалось надеяться лишь на чудо.

Очередной мираж с пальмами, яркой зеленью и чистейшим водоёмом, явился прямо перед полуживым войском. Переступив вершину очередного бархана, князь Дмитрий очертил круг у сердца. Оазис не был миражом, и когда люди это поняли – неведомо откуда взялись силы, и все до единого бросились к воде. Налакавшись живительной влаги, воины бессильно попадали на берегу в тени пальм.

Князь Дмитрий даже в такой час сохранял достоинство, и первым делом напоил коня, строго приказав людям поступить так же, а не валяться подобно свиньям. Устыдившимся русам, пришлось через силу подняться на ноги и озаботиться животиной, страдавшей от жажды ничуть не меньше, а быть может даже и больше, чем люди.

Наконец утолив жажду, князь Дмитрий поднялся с колена и провозгласил:

– Это спасение божье! Боги всё ещё с нами, братья, мы ещё поживём! Ещё повоюем… Сие знамение, что наше дело ещё не кончено! И мы не поворотимся, не спасуем! Перун и мать Макошь с нами, братья!

– Истинно! – раздался голос пожилого воина. Дмитрий хорошо помнил имя этого дружинника – Храбр или, как его звали остальные воины, просто дед. – Истинно, глаголешь, княже!

Старик стал первым, кто поддержал полководца.

– Верно, князь… Дело говоришь, – стали активнее звучать голоса слева и справа. Самое главное, самое важное, что в словах этих людей более не сквозило отчаяние и обречённость. Да, конечно же они