5-й рассказ     Гробница Архимеда   

– Как только я узнал, что ты с сыном здесь, в Сиракузах, Гордиан, я немедленно послал Тиро, чтобы он нашел тебя. Ты не представляешь, какое это утешение - видеть знакомое лицо здесь, в провинции, - улыбнулся Цицерон и поднял свою чашу.

Я ответил на его жест. Эко сделал то же самое, и мы втроем, в унисон, отпили. Местное вино была неплохим.

– Я ценю твое приглашение, - сказал я, и это было правдой. В самом деле, неожиданное появление Тиро в грязной таверне в гавани, где остановились мы с Эконом, застало меня врасплох, а приглашение отобедать с Цицероном и переночевать в арендованном им доме удивило меня еще больше. За пять лет, прошедших с тех пор, как Цицерон впервые нанял меня (чтобы помогать ему в защите Секста Росция, обвиняемого в отцеубийстве), наши отношения были строго профессиональными. Цицерон обычно относился ко мне с прохладной неуверенностью: я был всего лишь ищейкой, полезной для рытья земли. Я смотрел на него с осторожным уважением; как на защитника и восходящего политика, Цицерон, казалось, искренне пытался быть справедливым и правдивым, но в конце концов он был адвокатом и политиком.

Другими словами, мы дружили, но не совсем. Мне показалось любопытным, что он пригласил нас с Эконом пообедать с ним исключительно для удовольствия. Его двенадцать месяцев в качестве государственного администратора здесь, на Сицилии, должны были быть действительно наскучили ему, если вид моего лица мог доставить ему какое-то удовольствие.

– Ты здесь не то, чтобы на краю света, - я почувствовал себя обязанным немного успокоить его. – Сицилия не так уж далеко от Рима.

– Верно, верно, но достаточно далеко, чтобы заставить человека оценить то, что может предложить Рим. И достаточно далеко, чтобы все сплетни доходили сюда в искаженном виде. Ты должен рассказать мне все, что происходит на Форуме, Гордиан.

– Твои друзья и семья, конечно же, держат тебя в курсе.

– Пишут, конечно, и некоторые из них даже навещали меня. Но ни у кого из них нет твоей… - он искал слово. – Твоей особой точки зрения, – он имел в виду мою способность смотреть на мир сверху, а не снизу. – но теперь, когда год моей службы истек, я скоро сам вернусь в Рим. С каким облегчение я покину это жалкое место. Что хочет сказать этот мальчик?

На обеденной кушетке рядом со мной мой немой сын поставил чашку и пытался начертить руками в воздухе какие-то мысли. Его картины были достаточно ясны для меня, но не для Цицерона: высокие горы, широкие пляжи, каменистые скалы.

– Экону нравится Сицилия, или, по крайней мере, то немногое, что мы увидели в этой поездке. Он говорит, что пейзажи здесь прекрасны.

– Это правда, - согласился Цицерон.  

– А греко-язычное население? Я думал, ты любишь все греческое, Цицерон.

– Возможно, все греческое, но не всех греков, – он вздохнул. – Греческая культура – это одно, Гордиан. Искусство, храмы, пьесы, философия, математика, поэзия. Но что ж, поскольку другие мои гости еще не прибыли, я скажу тебе откровенно, как римлянин римлянину. Греки, которые подарили нам всю эту чудесную культуру, сейчас превратились в пыль, и так было на протяжении веков. Что касается их далеких потомков, особенно в этих краях, что ж, грустно видеть, как мало они напоминают своих предков-колонизаторов.

– Взгляни на их города: Сиракузы были когда-то маяком света и познания для всего Средиземноморья по эту сторону Италики – Афины на западе, соперником Александрии на ее пике. Двести лет назад здесь правил Иерон, и такие люди как Архимед ходили по этому песчаному берегу. Теперь здесь можно найти только остатки гордой расы, деградировавших людей, грубых и необразованных, без манер и морали. Эти далекие колонии греков забыли своих предков. Плащ цивилизации надели на себя мы, Гордиан, римляне. Мы истинные наследники греческой культуры, но не греков. Только римляне в наши дни обладают утонченностью, чтобы по-настоящему оценить, скажем, статую Поликлита.

– Потому что только у римлян есть деньги, чтобы позволить себе такие вещи? – предположил я. – Или легионы, чтобы забрать их силой?

Цицерон наморщил нос, чтобы показать, что мои вопросы неуместны, и потребовал еще вина. Рядом со мной Экон заерзал на скамье. Ранним образованием моего приемного сына серьезно пренебрегли, и, несмотря на все мои усилия, прогресс все еще сдерживался его неспособностью говорить. В пятнадцать лет он был почти человеком, но разговоры о культуре, особенно от такого сноба, как Цицерон, быстро наскучили ему.

– Год твоей дипломатической службы сделал тебя еще больше римским патриотом, - заметил я. - Но как только истечет твой срок, ты обнаружишь, как тебе не хватает компании греческих сицилийцев, а пока я удивляюсь, почему ты не покинул это место сразу.

– Прямо сейчас я как бы путешествую. Понимаешь, меня отправили на другую половину острова, в Лилибеум на западном побережье. Сиракузы – это временная остановка на моем пути домой, последний шанс увидеть здешние достопримечательности перед тем, как я навсегда покину Сицилию. Не пойми меня неправильно, Гордиан. Это красивый остров, как говорит твой сын, переполненный чудесами природы. Здесь много прекрасных зданий и произведений искусства, а также много мест, имеющих большое историческое значение. Столько всего произошло на Сицилии за века, прошедшие с тех пор, как греки колонизировали ее - золотое правление Иерона, великие математические открытия его друга Архимеда, карфагенские вторжения, римские завоевания. Здесь, в Сиракузах, есть что посмотреть и чем заняться, – он отпил вино. – Но я не думаю, что эти удовольствия привели тебя сюда, Гордиан.

– Мы с Эконом  здесь строго по делу. Один человек в Риме нанял меня, чтобы я проследил за его деловым партнером, скрывшемся с прибылью. Я отследил пропавшего человека здесь до Сиракуз, но сегодня я узнал, что он поплыл дальше, вероятно, на восток, в Александрию. Согласно полученным инструкциям мне надо было доехать только до Сицилии, поэтому, как только я смогу найти подходящее судно, я планирую вернуться в Рим с плохими новостями и забрать свой гонорар.

– Да, но теперь,