Тоска… все время одна тоска… Такого в ее жизни никогда не было! Рогнеда привыкла быть окруженной людьми, ловить на себе восхищенные взгляды, распоряжаться. А здесь? Поговорить не с кем, сын еще мал, холопы и те пухнут от безделья. Изяславльский двор невелик, холопов меньше десятка, да и ни к чему больше, из хозяев только она с сыном. Дружинники во главе с Вышаном живут у своих любушек в самом городе, который и городом-то назвать трудно.

От маеты и ничегонеделанья у Рогнеды все чаще появляются дурные мысли. Иногда она даже жалела, что не убила Владимира тогда, в Полоцке. Пусть бы казнили в ответ, зато не было бы вот этого сидения в глуши и унижений из-за измен тоже. Не было бы обид, злости на не оценившего ее князя, много чего… Но и тех жарких, страстных ночей тоже не было бы! Ну и пусть! Рогнеда даже сама себе не желала признаваться, что больше всего страдает от двух вещей – из-за разлуки с сыновьями и… разлуки с проклинаемым ею Владимиром.

В очередной раз лежа без сна, она размышляла о себе и князе. Отослал далеко, не едет, не зовет… Неужели совсем забыл? Вдруг появилась мысль: а как бы поступила она сама? Поворочавшись еще, Рогнеда решила, что точно так же отослала бы, не звала, вот только… через какое-то время приехала бы сама! Княгиня даже села от такой мысли. Как же она сразу не сообразила?! Конечно, Владимир просто решил выждать, чтобы она посильнее соскучилась, а потом приедет и заберет их с Изяславом снова в Киев. В то, что муж отправил ее с глаз долой навсегда, не верилось.

Улеглась обратно, немного полежала с раскрытыми глазами, довольная своей догадкой, потом погладила место рядом с собой, словно убеждаясь, что оно все же пусто. Когда муж ночевал рядом, после жарких объятий всегда норовила прижаться к его спине теснее. Владимир очень любил чувствовать ее упругую грудь лопатками, просил закинуть ногу на свое бедро. Так и спали, тесно прижавшись. Рогнеда попыталась повторить это движение – вроде даже приникла к отсутствующему мужу и закинула ногу. И вдруг… почувствовала его сильное тело своим! Она вздрогнула, настолько это было явственно. Чуть подумала… и гнать ощущение не стала, слишком приятным оно оказалось. Так и лежала, вспоминая лучшие минуты их горячей любви, пока не сморил сон.

Но утро все поставило на свои места, ложе рядом было пустым, по двору лениво бродили все те же холопы, а вокруг все тот же Изяславль…

Владимир среди ночи вдруг забормотал, зовя кого-то. Спавшая рядом Мальфрид прислушалась и недовольно поморщилась: уже в который раз зовет Рогнеду. И чего князь не может забыть эту гордячку?! Сама она не любила прижиматься по ночам к мужу, потому чуть отодвинулась и плотнее завернулась в накидку. Не успела сомкнуть глаз, как рука Владимира нащупала ее и потянула к себе. Пришлось подчиниться. Но, прижавшись, она тут же услышала презрительное:

– Ты?!

Мальфрид удивилась:

– А кто еще должен быть? Твоя Рогнеда далеко, в Изяславле!

Князь что-то забурчал себе под нос, окончательно отвернувшись, Мальфрид настаивать не стала, ей вполне хватало вечерних ласк, после них боярская дочь предпочитала отдых, а не объятья до утра.

Князь старался забыться в женских объятьях. Приученный еще Добрыней к самым красивым женщинам на ложе, теперь брал их одну за другой, не глядя, что девицы или, наоборот, мужние жены. Всех оставлял, бросить совесть не позволяла, вот и жили красавицы, ожидая, когда князь снова о них вспомнит, в Вышгороде и Берестове. Нередко и беда случалась, когда обиженный родич какой-нибудь красавицы решал разобраться с князем по-своему. Только воевода на что? Волчий Хвост был осторожен, редко у кого получалось и на княжий двор попасть. У Изока, чью сестру Ждану князь увез из дома с собой, получилось. Только Владимир в тот момент в отъезде был, правда, вот-вот вернется.

Но все же дорогу древлянину заступил рослый дружинник. Неподалеку стояли еще несколько, да и в стороне двора тоже немало вооруженных. А у самого терема большие шатры, Изок уже знал, что в таких летом живут взятые князем красавицы. Нашелся холоп, что за плату поведал и о Ждане, мол, есть такая сейчас у князя в шатре. Не лучше, не хуже других, любит ее не больше, но живет красавица сытно, хорошо живет.

Изок для себя решил, что сегодня обязательно встретит князя, спросит с него за опозоренную сестру, за горе матери и отца, а потом будь что будет! Пробовал выглянуть, вдруг увидит у шатра сестру, но никого не увидел. Зато дружинник, видно, поняв, зачем такой гость на дворе, пошел на него напором:

– Ты чего это здесь? Что нужно?

– Остынь, не к тебе пришел! – огрызнулся древлянин.

– Ясно, что не ко мне! Я таких, как ты, на подходе бью, во двор не допуская! – Глаза дружинника смотрели зло и насмешливо.

– Яришься, потому как знаешь, что я один, а вас много. Выходи биться один на один, посмотрим, кто из нас трус, – разозлился Изок.

Дружинник в ответ расхохотался:

– Смерти ищешь, лапотник безродный? Я тебе помогу, прикончу по всем правилам, чтоб тебе и за Калиновым мостом на меня пожаловаться нельзя было, не то что князю!

У него в руках тут же оказался полутораручный меч против короткого у Изока. А еще в руку кто-то сразу вложил щит. И броня кольчатая не в пример Изоковой. Но напасть не успел, один из дружинников, видно, сотник, закричал:

– Эй, биться, так на равных!

Дружинник возмутился:

– Я что, его и вооружить должен?!

– Зачем ты? Держи мой щит, – сотник протянул Изоку круглый красный щит с хорошей окантовкой и большим умбоном, – и меч смени.

Вот от этого Изок отказался:

– Не, я своим, привычнее…

Кто-то усмехнулся:

– Ишь ты, привычно ему!

Это чуть сбавило пыл нападавшего, но ненадолго. Дружинник, приближаясь быстрым шагом, выбросил вперед меч, Изок принял его щитом, мысленно поблагодарив сотника. Клинок скользнул по умбону вниз, древлянин ответил ударом, но тоже попал в центр щита. Противник бил сильно, видно, решил разбить щит сотника, чтоб тому неповадно было свое добро чужаку давать. А без защиты Изок станет беспомощен. Не удалось, поспешил взять по-другому. Он рубанул теперь рядом со щитом, клинок чуть не располосовал древлянину лоб, но тот успел отпрянуть, острие только скользнуло по кольчужной сетке, не причинив вреда. Мысленно Изок восхитился умением дружинника, хорошо учат биться у князя! Древлянину пришлось напрячь все силы, чтобы не только избежать смерти самому, но и одолеть противника. Изок хорошо понимал, что тот его не пожалеет и не опустит оружие добровольно. Уже в первые минуты он не раз мысленно поблагодарил за жесткую учебу Голуба.

Древлянин сделал ложный выпад, но ударил не клинком, а окантовкой щита в край щита соперника. Противоположный край тут же выдвинулся вперед, заставляя дружинника чуть отшатнуться, выправляя положение. При этом щит повернулся, открывая тело, этого хватило, чтобы Изок ударил теперь уже мечом. Воина спасла только хорошая броня.

– А-а-а!.. – Дружинник ринулся вперед на противника с силой, способной свалить не только человека – быка. То, как он играючи управлялся с тяжелым мечом, наполнило Изока ощущением безнадежности, но отдавать свою жизнь дешево древлянин не собирался. Хотя было жаль, еще и до князя не добрался, а уже погибнуть может. Он попытался увернуться, потому как просто выдержать удар такой силы ни один щит не сможет, меч скользнул по окантовке. Но сам Изок из-за такого удара потерял равновесие и едва удержался на ногах. А противник уже нападал снова. Вокруг раздавались насмешливые возгласы, древлянин понял, что если будет и дальше только защищаться, то долго не проживет. Он не воин, сколько ни учил Голуб, биться со щитом так и не привык, потому отбросил его в сторону и взялся за меч двумя руками, хотя тот был коротким, под одну руку. Дружинник в ответ тоже бросил свой щит, захохотал: